Но сегодня папа съездил в город, купил на рыбном рынке крабов, потом курил в кабинете, то ли проверял сочинения, то ли читал методические пособия, а может быть, занимался своей коллекцией марок или читал «Фантом». За нашим крашенным черной морилкой забором, там, где начиналась дорога к «Б-Максу», переполнился канализационный колодец и затопил подлесок. Ролф, брат Лейфа Туре, сказал на днях, что это ответственность моего папы. Слово «ответственность» было в его устах непривычным, и я догадался, что он повторяет то, что сказал его отец. Папа был членом нашего муниципального правления, они там решали, что надо делать у нас на острове, именно это имел в виду Густавсен, отец Лейфа Туре и Ролфа. Папа должен был заявить об аварии, чтобы прислали ремонтную бригаду. Поднимаясь с ребятами в гору и глядя на огромную лужу, стоявшую среди низкорослых, тоненьких деревьев, в которой кое-где плавали белые клочки туалетной бумаги, я решил сказать это ему при первой возможности. Чтобы он заявил об этом в понедельник на собрании.
Тут он как раз и появился. Вывернул из-за угла дома в синей непромокаемой куртке с откинутым капюшоном, в синих джинсах, которые надевал для работы в саду, и зеленых резиновых сапогах до колена. Он шел немного изогнувшись, потому что держал в обеих руках лестницу, в следующую секунду он упер ее в землю и прислонил к крыше.
Я повернулся и припустил догонять ребят.
— Радуга еще там, — крикнул я на бегу.
— Сами видим! — ответил Лейф Туре.
Я нагнал их в начале тропинки и вслед за желтой курткой Трунна вошел в заросли деревьев, с которых дождем сыпались капли, стоило кому-нибудь отвести на ходу ветку. Мы проходили в это время под коричневым домом Молденов, у которых детей не было, кроме уже почти взрослого сына в больших очках, который ходил во всем коричневом и носил брюки клеш. Мы не знали, как его зовут, и называли просто Молденом, как родителей.
Самая удобная дорога на вершину горы пролегала мимо их сада, вдоль него мы и шли сейчас, медленно ступая, потому что склон был крутой, а высокая желтая трава, которой он зарос, — скользкая. Иногда я хватался за какое-нибудь деревце, помогая себе руками. Выше начиналась голая скала, образующая навес, так что подняться наверх было невозможно, тем более в такую сырую погоду, но по краю скалы шла трещина между основным утесом и его выступающей частью, туда можно было встать и с легкостью преодолеть последние метры до вершины.
— Ой, куда она подевалась? — воскликнул Трунн, первым вылезший на вершину.
— Была вон там, — сказал Гейр, показывая в сторону мокрого плато.
— Надо же! — сказал Лейф Туре. — Вон где она, внизу.
Все повернулись и посмотрели вниз. Радуга стояла над лесом далеко внизу. Один конец упирался в деревья под домом Бека, другой стоял где-то на травянистом склоне, ведущем к заливу.
— Так что же нам, спускаться, что ли? — спросил Трунн.
— Но клад-то небось никуда не делся? — сказал Лейф Туре. — Надо хоть поискать.
То есть, как это звучит на местном наречии: «Пошукать, что ли, тута».
— Да нет его здесь, — сказал я. — Он же всегда бывает, где радуга!
— Интересно, кто это, по-твоему, успел его перепрятать, — сказал Лейф Туре.
— Кто-кто! — возмутился я. — Дурак ты, что ли? Никто его нигде не прятал. Это все радуга!
— Сам ты дурак, — сказал Лейф Туре. — Не может он сам собой исчезнуть.
— Еще как может, — сказал я.
— Нет, — возразил Лейф Туре.
— Не нет, а да, — сказал я. — Поищи, если хочешь. Сам увидишь.
— Я тоже пойду искать, — сказал Трунн.
— И я, — сказал Гейр.
— А я не буду, — сказал я.
Они повернулись, и, поглядывая по сторонам, пошли туда, где раньше стояла радуга. Я понял, что тоже пошел бы за ними, но теперь уже не мог. Оставшись на месте, я стал смотреть вдаль. Отсюда открывался самый широкий вид. Виден был мост, он словно вырастал из расстилавшегося внизу леса, и пролив, по которому всегда шли корабли, видны были толстые белые газгольдеры на том берегу. Виден был остров Йерстадхолмен, новая дорога и низкий бетонный мост, по которому она проходила, виден был весь залив Убекилен. Виден был и поселок. Множество красных и оранжевых крыш среди деревьев. Дорога. Наш сад, сад Густавсенов; остальное было не видно.
Небо над поселком уже почти целиком стало голубое. Облака — белые. Они ушли в сторону города. А с другой стороны, за Убекиленом, все еще стояли густые, серые тучи.
Внизу я увидел папу. Маленькая-премаленькая фигурка, не больше муравья, на лестнице, прислоненной к крыше.