Повернувшись снова к окну, я увидел Гейра, он бежал вниз по дороге. Он тоже уже переоделся в обычную одежду. В следующий миг в приотворенное окно долетел скрип его ботинок по гравию, он подбежал к нашему крыльцу и позвал:
— Карл Уве, пойдешь гулять?
— Пойду погуляю, — сказал я маме, соскакивая со стула.
— Погуляй. Куда вы пойдете?
— Еще не знаю.
— Далеко не уходите.
— Ладно, — пообещал я и побежал, открыл дверь, чтобы Гейр не ушел, подумав, что в доме никого нет, крикнул ему «Здорово» и надел кроссовки.
— У меня есть коробок спичек, — сказал он тихонько, похлопав себя по карману шортов.
— Да ну! — сказал я так же тихо. — Где ты их взял?
— Дома. Лежали в гостиной.
— Ты стырил?
Он кивнул.
Я распрямился, вышел из дома и закрыл за собой дверь.
— Надо что-нибудь зажечь, — сказал я.
— Ага, — сказал он.
— А что?
— Да не все ли равно! Что-нибудь найдем. Коробок полный. Можно много чего поджечь.
— Только где-то, откуда дым не видно, — сказал я. — Пойдем на гору?
— Можно и на гору.
— И надо захватить что-нибудь, чем тушить огонь, — сказал я. — Погоди, я сейчас принесу бутылку воды.
Я снова вернулся в дом, скинул обувь и поднялся по лестнице наверх к маме, она обернулась, услышав меня.
— Мы идем в лес, — сказал я. — Мне надо бутылку с водой.
— Может быть, лучше соку? Хочешь, я дам? Как-никак у тебя первый школьный день.
Я замешкался. Нужна была вода. Но это может насторожить, потому что я всегда предпочитал сок. Посмотрев на маму, я сказал:
— Нет. У Гейра вода, так что я тоже возьму воду.
При этих словах сердце у меня учащенно забилось.
— Как хочешь, — сказала она, взяла из шкафчика под мойкой пустую бутылку из-под сока, зеленого, почти непрозрачного стекла. Наполнила ее водой, завернула крышку и подала мне:
— Хочешь взять с собой пару бутербродов?
Я подумал.
— Нет, — сказал я. — Хотя да. Два с печеночным паштетом.
Пока она доставала и отрезала хлеб, я пошире открыл окно и высунулся наружу.
— Сейчас приду, — крикнул я.
Гейр серьезно посмотрел на меня и кивнул головой.
Когда она намазала бутерброды и завернула в пергаментную бумагу, я сунул их вместе с бутылкой в пластиковый пакет и побежал к Гейру. Скоро мы уже поднимались в гору. От жары асфальт на обочине размягчился и крошился. Там, где ездили машины, он был крепче. Бывало, мы, как кошки, растягивались на асфальте, чтобы пожариться на солнце. Но сейчас было не до того.
— Можно мне на них посмотреть? — спросил я.
Гейр остановился и выгреб из кармана коробок. Я взял его в руку и потряс. Совсем еще полный. Затем я его открыл. Все головки у них были красные.
Поскорей бы зажечь огонь! Поскорей бы огонь!
— И правда совсем новый, — сказал я. — А дома не заметят, что ты его взял?
— Да ну нет, — сказал он. — Вывернусь, если что. Пусть попробуют доказать!
Мы подошли к дому Молдена и ступили на тропинку. Трава была сухая и желтая, местами бурая. У Гейра строгой была мама, а папа добрым. У Дага Лотара оба были добрые, разве что папа чуть-чуть построже. У остальных строгим был папа, а мама добрая. Но ни у кого папа не был таким строгим, как у меня, уж это точно.
Гейр остановился и нагнулся с коробком в руке. Он вынул спичку и хотел уже чиркнуть о коробок.
— Ты что? — остановил я его. — Не здесь же! Тут все увидят.
— Да ну, — фыркнул он, но все же выпрямился и снова засунул коробок в карман.
Дойдя до вершины, мы, как всегда, обернулись и посмотрели вдаль. Я насчитал на проливе четыре белых треугольничка. У другого судна, побольше, на борту стояла машина вроде экскаватора. У причала на Йерстадхолмене стояли две лодки.
Скорей зажечь огонь! Скорей зажечь огонь!
Когда мы углубились в лес, я уже сам весь горел от возбуждения. Солнечные лучи лежали среди тени нависших ветвей, как маленькие дрожащие зверушки. Мы остановились за широким комлем поваленного дерева, я достал из пакета бутылку с водой и держал ее наготове, а Гейр нагнулся, зажег спичку и поднес маленький, почти невидимый огонек к торчащей из земли сухой травинке, каких там было много. Она тотчас же занялась. От нее загорелись соседние. Когда огонь сделался шириной со взрослую ладонь, я плеснул на него водой. В воздух поднялась слабенькая струйка дыма. И закурилась как бы сама по себе, без всякой связи с тем, что только что произошло.
— Думаешь, кто-нибудь видел? — спросил Гейр.
— Дым виден страшно далеко, — сказал я. — Индейцы подают дымовые сигналы на расстояние в несколько миль.