Бабаня села на пол, положив на колени голову Наташи и, тихо поглаживая ее вздрагивающую спину, посмотрела на меня с таким укором, что меня всего перевернуло. Помолчав, заговорила тихо, певуче и словно ни к кому не обращаясь:
—Перед кем ей горе-то выплакать? Кто его поймет, кто разделит, окромя нас с тобой? Ты убежал, я убегу. Кому же она его понесет? — Бабаня погладила Наташу по голове, подняла на ладони одну из ее золотых кос и, будто взвешивая, сказала:— Хватит! Слезами пожар не тушат. А ты,— вскинула она на меня глаза,— ты сядь вон и сиди.
Я подчинился бабане. Мы с ней помогли Наташе подняться с пола, уложили в постель. Она лежала как мертвая.
В молчании мы просидели возле Наташи до самых сумерек.
В избу с винтовкой за плечом вошел Пал Палыч.
—Вот и славно-с, вот и славно-с! — заговорил он, смахивая с плеча винтовочный ремень, но, увидев Наташу, вновь насунул его и горестно сказал: —Ах ты милая девушка!
Наташа соскочила с постели и, судорожно подтягивая сжатые кулаки к подбородку, громко и торопливо спросила:
—Живой он? Говори! Говори все!
Пал Палыч взял ее за локти и нежно прислонил к себе.
—Все, все скажу. Давай-ка вот сядем.— Он подвел ее к скамейке, посадил и сам присел.— Начну с твоей печали, милая девушка. И с твоей и нашей общей печали.— Пал Палыч склонил голову и медленно потянул треух со своей лысой головы.— Первая жертва в великом деле — святая. Григорий Иванович приказал долго жить...
Наташа, откинув голову к стене, застонала. «Зачем же он про это говорит? Да еще как поп у аналоя?» — досадовал я.
А теперь и радостное послушай, Наташенька,— вновь заговорил Пал Палыч. Заговорил бодро, оживленно.— Выстояли мы. Да-с. Но оправдания нам нет. Увлеклись успехами и забыли, что у революции врагов не один человек. Следили там за эсерами да офицерами, а вышло, маловато следили. Ну, они все же глупее нас оказались. Надо же додуматься, восстанием в Балакове революцию уничтожить, Советскую власть! За нее ведь народ. Тут и балаковцы вместе с большевиками на врагов революции кинулись, да вон и из Сула-ка полета человек прискакало, а тут из Николаевска брат Григория Ивановича Василий Иванович с отрядом. Ну, а уж с Гри...
Хватит, Пал Палыч,— перебила его бабаня.— За добрые вести спасибо тебе, а уж мы домой пойдем. Одевайся, Наташа. Роман, подай-ка ей жакетку.
Наташа медленно поднялась, вышла на середину комнаты и, глянув на меня, на Пал Палыча, на бабаню, проговорила:
—Я сейчас, подождите немножко,— и принялась расплетать свои тяжелые косы. Расплела, тряхнула головой, рассыпав золотую волну волос по спине, затем собрала ее в горсть, свила в жгут и закрутила на затылке в огромный пучок, скрепив его гребнем. В задумчивости постояла минуту и будто только себе сказала: —До смертного часа он мой, а я его,— и как-то на ходу, торопливо принялась одеваться.
Домой мы пришли затемно. В горнице возле стола толпилось человек восемь. Дедушка вставлял в гнездо под круг лампу, дядя Сеня помогал ему, Александр Григорьевич развертывал на столе карту и уверенно говорил:
—Кроме двух дорог, заводилам восстания выбирать нечего. Иль в степь на Мавринку, или по Волге на Вольск. Вверх пути нет.
Я медленно подошел к столу. Все оглянулись. И тут же ко мне бросился Алексей Карпович Рязанцев.
—Роман! Вот и свиделись! —тряс он мои руки.— А я за-спрашивался: где, где он? Здравствуй! Как живешь?
Мне было грустно. Слова не шли с языка.
—Ну, давай раздевайся. Сядем. Потолковать охота. Вешая пиджак, я увидел Василия Ивановича Чапаева. Он
стоял, опершись о край стола костяшками сухой руки, и смотрел на меня. Это был тот же пристальный, ощупывающий взгляд, что и в минуту, когда я брал у него деньги на телеграмму. Правда, сейчас он казался усталым, таившим в себе какую-то особую суровость. Василий Иванович четким легким шагом приблизился ко мне, шевельнул высокими бровями:
—Спасибо тебе, Роман!
Я удивленно посмотрел на него.
—Это я за Григория тебе говорю. Он не успел.— На секунду Василий Иванович нижней губой прихватил свои пушистые усы и, коснувшись пальцем моей груди, договорил: — Второй раз с тобой набегом видаюсь. В третий свидимся — может, и надолго.— Он снова шевельнул бровями и отошел к столу.
Неведомо почему, я был уверен, что встречусь с ним не раз и жизнь переплетет мою судьбу с его судьбой так же, как переплела она ее с судьбами самых дорогих для меня людей.
Для среднего возраста
Петров Виктор Иванович ДЕТСТВО РОМАШКИ Тетралогия
Ответственный редактор Е. М. Подкопаева. Художественный редактор А. В. Пацина. Технические редакторы 3. М. Кузьмина и И. Я. Колодная. Корректоры К. И. Каревская и Э. Л. Лофенфельд. Сдано в набор 22/IX 1971 г Подписано к печати 4/1 1972 г. Формат 68X907ie. Печ. л. 36,13. Уч.-изд. л. 33,94+1 вкл.-33,98. Тираж 75 000 экз. ТП 1972 № 328. Цена 1 руб. 30 коп. на бум. № 1 Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Детская литература» Комитета по печати при Совете Минисгров РСФСР Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Ордена Трудового Красного Знамени фабрика «Детская книга» № 1 Росглавполи-графпрома Комитета по печати при Совете Министров РСФСР. Москва, Сущевский вал, 49. Заказ 2927*