В дальнейшем рассказе об отношениях между людьми он сказал, что секс является "высшим выражением физического тела" и единственным "священным" выражением себя, оставшимся у нас. Для того, чтобы приобрести какие-нибудь другие формы "святости" внутри себя, полезно пытаться в других областях наших жизней превзойти этот способ "касания сущностей" - и совершенно открытое "разделение общей истины" между двумя индивидуумами почти всегда "видимо" в сексуальных отношениях. Он предостерегал, однако, что даже секс принудительный, несознательный, как у большинства людей - часто вырождается в простой процесс, который вызывает единственно частичное удовлетворение, удовольствие или облегчение одного человека вместо их обоих, и в таких случаях это не является какой-либо откровенностью или интимностью.
Когда его попросили определить правильную объективно моральную любовь между двумя людьми, он сказал, что необходимо развить себя до такой степени, чтобы было возможным знать и понимать достаточно, чтобы быть способным помочь другому сделать что-нибудь необходимое для него самого, даже если тот человек не сознает необходимости и может работать против вас; что только в этом смысле любовь будет действительно ответственной и достойной названия подлинной любви. Он добавил, что, даже с наилучшими стремлениями, большинство людей слишком боятся любить другого человека в активном смысле или даже пытаться что-то сделать для него; и что одним из ужасающих аспектов любви является то, что, в то время как возможно помочь другому человеку до некоторой степени, невозможно действительно "сделать" что-нибудь за него. "Если вы видите, что другой человек падает, когда он может идти - вы можете поднять его. Но хотя сделать еще один шаг является для него более необходимым даже, чем воздух, - он должен сделать этот шаг сам; другой человек не может сделать этот шаг за него".
38.
Рассказывая о его методах саморазвития и правильного роста, Гурджиев часто подчеркивал факт, что есть много опасностей, которые неизбежно должны встретиться в этом процессе. Одним из наиболее частых препятствий является то, что временами выполнение какого-нибудь упражнения (он ссылался на индивидуальные упражнения, описанные им для определенных людей) вызывает настроение радости и благополучия. Он говорил, что, в то время как такое состояние радостного настроения свойственно правильному и серьезному "исполнению такого упражнения, одна опасность заключалась в нашем неправильном представлении о "результатах" или "прогрессе": необходимо помнить, что мы не должны ожидать результатов вовсе. Если мы делаем упражнение, ожидая некоторый результат - это бесполезно. Но, если мы достигли сознательного результата, такого как чувство подлинного благополучия, даже хотя это и правильный временный результат, он не означает в каком-либо смысле, что нами достигнуто какое-нибудь постоянство. Это может означать, что происходит некоторый прогресс, но затем будет необходимо работать над этим более упорно для того, чтобы сделать такие "результаты" постоянной частью себя.
Он часто приводил в пример загадку: человек, сопровождаемый тремя взаимно враждебными организмами - овцой, волком и капустой, прибывает на берег реки, которую нужно переплыть в лодке, которая может везти только двух - человека и еще одного из пассажиров одновременно; необходимо перевезти себя и своих компаньонов через реку, и чтобы никто из них не мог напасть на другого или уничтожить его. Важным элементом в рассказе было то, что обычной человеческой склонностью было пытаться найти "кратчайшее решение", а моралью рассказа было то, что там не было "кратчайшего решения": что всегда важно сделать необходимое число поездок, чтобы обеспечить безопасность и благополучие для всех пассажиров. Он говорил, что вначале, даже хотя это казалось излишней тратой ценного времени, часто было необходимо сделать дополнительные поездки, а не рисковать. Однако, когда кто-либо привыкал к его упражнениям и методам, он, в конечно счете, был способен сделать только точное число требуемых поездок и, тем не менее, не подвергать опасности какого-нибудь из пассажиров. Было также необходимо брать некоторых из пассажиров в обратную поездку, которая также казалась излишней тратой времени.
Он использовал эту самую "загадку" в качестве примера для "центров" или "умов" человека, представлявших "Я", или сознание, и другие три центра: физический, эмоциональный и умственный. В добавление к тому, что физический центр наиболее развит из трех, он говорил, что умственный центр фактически неразвит, а эмоциональный центр, который частично развит - но совсем неправильным способом - является совершенно "диким". Он говорил, что мы реагируем на нужды тела принудительно, что было бы правильным, если бы наши телесные привычки были хорошими, так как необходимо удовлетворять нужды тела, или "машины", в том смысле, что должны надлежащим образом заботиться о машине, так как это наше единственное средство "передвижения". С эмоциональным центром, так как мы почти ничего не знаем о нем, проблема гораздо сложнее. Большинство ошибок подавления и насилия, которые совершаются в течение жизни, являются эмоциональными, так как мы не знаем, как правильно использовать эмоцию в ходе нашей жизни, а умеем только образовывать неправильные эмоциональные привычки с момента нашего рождения. Он говорил, что эмоциональные "нужды" существуют и являются точно такими же принудительными, как наши физические нужды, такие как голод, сон, секс и т. д., но что мы не понимаем, что они существуют и не знаем совсем ничего о том, как удовлетворять такие эмоциональные "стремления". Прежде всего нужно понять, что эмоция это проявление некоторого вида силы внутри нас. Он часто сравнивал ее с баллоном или резервуаром воздуха, который используется для приведения в действие органных труб. Органные трубы можно рассматривать в качестве примера различных видов эмоций: каждая труба маркируется различно одна труба это гнев, другая - ненависть, третья - жадность, четвертая тщеславие, пятая - ревность, шестая - жалость и т. д. Первый шаг по направлению к правильному использованию эмоции - быть способным использовать силу или "воздух" резервуара для какой угодно трубки правильно или соответственно данной ситуации, почти точно так же, как сознательно ударяют по определенной клавише на органе, для того чтобы вызвать определенный тон. Если, к примеру, чувствуется - по какой-либо причине - гнев, когда гнев не соответствует определенному обстоятельству или ситуации, то вместо того, чтобы выражать гнев, можно сознательно отвести его энергию в какую-либо эмоцию, которая необходима или правильна в это время. Все существующие эмоции, все чувства имеют цель, для их возникновения была причина и каждая из эмоций может быть правильно использована. Но не обладая должным знанием мы использовали их слепо, принудительно и невежественно, без всякого контроля, производя такой же эффект в нашей эмоциональной жизни, какой могло бы производить животное игрой на органе, без какого-либо знания музыки просто наобум. Большой опасностью неконтролируемых эмоций является то, что "удар" обычно производит действие и на себя, и на других. Если из-за отсутствия сознания или знания кто-либо чувствует - механически - гнев, вместо, например, сострадания, в то время как сострадание было бы правильной эмоцией, то это может произвести только разрушение и хаос.
Большинство проблем в общении и понимании между людьми происходит как раз из таких эмоциональных ударов, которые являются неадекватными и неожиданными, и, поэтому, обычно, вредными и разрушительными. Одной из самых тонких опасностей, возникающих при работе с эмоциями, является то, что люди часто пытаются использовать "укрощение" при употреблении правильных эмоций. Чувствуя гнев, они пытаются контролировать это чувство и выражать иную эмоцию - такую, как счастье или любовь, или что-либо еще, за исключением гнева. Так как, знают ли они это или нет, результатом является то, что несмотря на внешнее выражение, подлинная эмоция или чувство "узнается" как гнев в любом случае и воспринимается или чувствуется именно так другим человеком, несмотря на то, что она не была выражена открыто; это может быть еще более опасным, так как может служить пробуждению подозрения и враждебности, хотя, возможно, и бессознательно.