Во дворе, сразу, как выйдешь из подъезда на солнце, прямо у бордюра, напротив дверей, стоял черный деревянный столб с белыми фарфоровыми изоляторами и проводами в две стороны. На летней жаре он пускал слезу, влажно блестел смолеными боками и пахло от него, как на железной дороге. Высоко вверху, выше двух проволочных обвязок, так, что не каждый взрослый достанет, был прибит жестяной транспарант. На нем по белому фону черным ярко блестел безносый череп и две скрещенные кости под ним. Ниже буквы: «Не тронь, убьет!».
— Не, — сказал Сашка. — Это если провода трогать — тогда убьет. А столб — нет.
— На столбе написано, не на проводах…
Они снова помолчали, задрав головы и рассматривая страшный череп.
— У меня папка на ГЭС работает…
— Ну и что? И у меня — на ГЭС. А током всех бьет.
Это точно. Током било всех. Сашка раз обошелся только сгоревшими свечами и страхом. Хотел лампочку-переноску сам сделать, чтобы читать потихоньку. Взял из кладовки лампочку, накрутил на резьбу внизу проволоку, выведя два конца… Хорошо еще, догадался все это устройство к палке от флажка примотать. Потом только решительно сунул концы провода в розетку. Тр-р-рах! И во всей квартире не стало света. А отец из ванной громко спросил:
— Так, и кто это сделал?
Как будто кто-то еще был в квартире.
А лампочка, кстати, так и не зажглась. Наверное, не плотно намотал проволоку — так думал Сашка.
Нет, током било, конечно, а как же. И не раз. Больно так. Как будто локтем со всего размаха об угол какой-то — бац, и пальцы отнимаются, а боль по плечу аж в голову бьет. Но это дома или у Васьки в гостях. А тут — столб.
— Тут, наверное, пятьсот вольт.
— Ты что! Пятьсот… Скажешь, тоже. Тут — вся тыщща!
Столб блестел черными потеками. Череп скалился. Солнце пекло.
— А как же тогда электрики залезают?
— А им отключают! Всегда вешают табличку: «Не включать, работают люди»! Я видел такую у папки на работе.
— И я видел.
— Вот и думай тогда…
Сашка перебирал в голове все свои уже не маленькие знания об электричестве: по проводам идет ток. Если провод взять — трахнет, слабо не покажется. Ток подают со станции, там папка работает. Они там сильный ток дают, который по толстым проводам течет. А потом через подстанцию его разделяют на дома. Подстанция тут недалеко совсем. А вот столб. Почему столб нельзя трогать? Но ведь и написано — не трожь. Не трожь, а не «не влезай»!
— Ну? Тронешь?
Наверное, если просто пальцем потрогать и сразу отскочить — тогда не больно? Но — тут череп. Это же не просто так. А вдруг там как даст — и все?
— Да ну, нафиг… Черные руки потом… Пошли лучше муравьев смотреть.
— А ты своих подкармливал? Я своим даже жука давал майского…
У друзей и мысли были близкие, и муравейники «свои», подшефные, — рядом. Во-о-он под тем кустом акации.
Восьмое марта
Пятиклассников собрали отдельно, выгнав всех девчонок на перемену, и классная сказала, что скоро будет восьмое марта.
— Ну и чо? — спросил Васька.
— Вася, тебе открытку подарили на двадцать третье февраля?
— А как же! Я же мужчина, я в армию пойду! — задрал он кверху подбородок.
— А восьмое марта — женский день…
— Да какие они женщины? — это уже не только Васька, это все мальчишки смеялись.
— Они — будущие женщины, как вы — будущие воины. И поэтому надо разделить, кто и кому подарит открытку.
Все сразу стали переглядываться и смущенно хихикать. Потому что как это — подойти к девчонке и подарить открытку. Это же тогда все будут смеяться, а еще даже может совсем страшное, если начнут кричать «тили-тили-тесто, жених и невеста!». Тогда хоть в школу не приходи.
Но классная была опытная и умная. Она сказала, что надо просто поделить, кто и кому положит открытку в перемену, когда не будет девчонок. То есть, она сказала «девочек», но все сразу перевели на привычное. мальчиками и девочками только взрослые называют. А так в классе были пацаны и девчонки. А вот «девки» было запретным. И за это слово ругали, если кто «язык развяжет». Даже могли к завучу отвести.
Перемена была длинная, и успели сделать бумажки по числу девчонок, написать фамилии и кинуть в коробку от фильмоскопа. Там классная их помешала рукой, а потом каждый доставал и читал вслух. А все хихикали и толкали друг друга локтями. Ваське досталась Ленка. А Сашке — Танька.
Танька была красивая, но Сашке больше нравилась Ленка.
— Махнемся? — спросил он у Васьки.
— А тебе Ленка нравится, что ли? — подозрительно прищурился Васька. — Влюбился, что ли?