А потом, через много уже лет, пришли другие рабочие, пробили дырку на улицу и протянули трубу. И высоких баллонов, которые в углу пристегивали специальным брезентовым ремнем, чтобы не упали, больше не стало. Но это — потом.
Пока плита работала от баллонов. А вот в ванной стоял титан. И его надо было топить.
Летом папе выписывали пропуск на дрова. Те, кто работал на станции, могли получить дрова — те, которые собрали в водохранилище перед плотиной и сгрудили в запретной зоне на бетонке. За весну бревна высыхали до звона, и можно было за ними ехать. Заказывался грузовик, потом еще надо было договориться с друзьями и соседями, потому что катать бревна — это вам не с мальчишками в футбол… Лучшим вариантом было, если кто-нибудь приносил с собой пилу. Хоть электрическую, которую подключали тут же через розетку, висящую на столбе, хоть бензиновую «Дружбу». Тогда пилить можно было прямо там, в «запретке», а потом просто наваливать в кузов распиленные чурбаки, и везти к дому.
Звенела, зудела пила. Вкусно пахло свежими опилками. Сашка купался в теплой воде — потому что пока все не распилили, грузить было нечего. Папа поддерживал бревна. Все были при деле.
Такое веселое занятие было раз в два-три года. Не чаще. То есть, раньше было чаще, но когда печку на кухне заменили на газовую плиту — стало раз в два-три года.
Между домами стояли длинные сараи, в которых тем, кто въехал сразу, дали по закутку. А между сараями росла трава. Вот в сквере, который вырос под окнами, трава не росла, потому что там стояли огромные широколистные тополя, и под ними в тени ничего не росло, кроме белых вонючих поганок. А между сараями, на солнышке, трава была ярко-зеленая, свежая, красивая, как на лужайке в лесу. Вот на эту лужайку сбрасывали чурбаки.
А потом начиналось чисто мужское: дрова надо было колоть. В кладовке стояло три топора. Но использовали только два. Потому что мама не колола. Брат тоже не колол — он был еще маленький. И выходило, что самый большой и тяжелый топор брал папа. А Сашке доставался ладный такой, с короткой ручкой, острый. Очень удобный. Вот только березу им колоть было трудно. И вообще — большие чурбаки.
Ведь как надо? надо сначала выбрать, похлопывая по боку, как арбуз, и перекатывая с места на место, большой чурбак от комля, на который потом ставить то, что будешь колоть. Плаху такую выбрать. крепкую и тяжелую. Потом брать из кучи, которая выше роста, по чурбачку осиновому или сосновому, ставить вертикально, размахиваться, целясь ровно посередине — хрусть!
Первые удары, когда только начинали колоть, всегда были неудачными. То слишком слабыми, и топор вяз в древесине. То — сильные, но с краю, не по центру, просто отщепляя длинную острую щепку. Ну, щепки тоже нужны — для растопки, например. Но надо колоть, а не на щепки переводить. Вот потом постепенно входишь в ритм, и только машешь топором.
Поставить чурбачок, прицелиться, ударить. Если сразу не раскололся, а топор завяз, перевернуть, поднять на плечо, с хэканьем опустить стукнув обухом, подобрать две половинки, расколоть каждую еще пополам. Или на три части — это от размера чурбака. Отбросить в сторону, на белеющую и растущую кучу почти готовых дров.
На другой день после первой колки, Сашка всегда чувствовал, что вырос. Побаливала спина, грудь, руки. Такое ощущение было, как будто все мускулы слегка подросли, вспухли, и поэтому немного неудобно и непривычно двигаться. Но к обеду это чувство проходило, потому что надо было колоть дальше.
А потом, когда папа уже добивал последние, самые упорные чурбаки и чурбачища, все вместе собирали из наколотого длинные поленицы, выстраивая их так, чтобы солнце больше времени светило сбоку, грея и суша дрова.
Вот и все. То есть, почти все.
Теперь месяц, а то и все два можно было играть в войнушку вокруг тех полениц, внезапно вылетая на врага из-за угла. Можно было просто забыть о дровах.
Пока однажды мама, задумчиво глядя в окно, не говорила:
— По прогнозу скоро дожди. А дрова-то высохли.
И тут уже не поспоришь. Прогноз получали с метеостанции, что внизу, за оврагом, рядом с бывшей платформой электрички. Электрички тут давно не ходят, а метеостанция и платформа остались. Там у них во дворе роскошного здания с высокой крышей стояли разные будочки, вертушки, какие-то провода тянулись к приборам. А в доме в коридорах было тихо, прохладно и просторно. Вот оттуда на электростанцию сообщали прогноз. Чтобы знать — воду сливать из водохранилища или копить на сухое время. И если мама сказала, что будет дождь, значит, так передали с метеостанции.
И тогда все брали старые драные мешки и шли таскать дрова в подвал. Там была комнатка маленькая у каждой квартиры. С потолка на шнуре свисала лампочка. По углам в густой паутине жили черные пауки. А дрова выстраивали слева, вдоль стены. Справа был высокий короб для картошки. А сверху над ним на полках стояли банки с компотами и вареньем.