— Не шути на эту тему, — заметил Батлер и Сильвинит осекся.
— Послушай, но мне совершенно непонятно, почему это, если на реке столько трупов, мы хороним только этих двоих?
Батлер крякнул, взвалив на плечи уже одеревенелое тело и вынес его на самую середину кладбища.
Потом присел, опустил покойника на землю и прислонил спиной к каменной плите.
— Ты мне так и не ответил. Почему из множества трупов у реки мы хороним только этих двух несчастных кавалеристов?
— А мы не будем хоронить, — ответил Батлер, стряхивая пыль со своей одежды.
— Как это не будем? Тогда какого черта мы их тащили от реки на кладбище?
— Не будем да и все, — улыбнулся Батлер.
Сильвинит явно не понимал, к чему клонит его постоялец.
— Странный ты какой-то, говоришь одно, делаешь другое. И вообще, мне непонятно все это и, если честно признаться, не нравится.
— Ладно, не надо слишком много задавать вопросов. Отнести этого солдата и посади у того камня, — и он указал Сильвиниту в глубь кладбища.
Тот, понимая, что работу делать все равно придется, взвалил на плечи покойника и, тяжело ступая, понес его к белеющему в сумраке камню. Он опустил его на землю и прислонил спиной рядом с первым.
— Батлер, зачем нам понадобилось столько труда? Какого черта мы их волокли от самой реки?
— Они нам очень даже могут пригодиться, — раскуривая сигару, наконец ответил Ретт Батлер. — Меня в моей жизни трупы выручали много раз, — сказал Батлер, поправляя мундир на одном из покойников. — Во-первых, запомни это, Сильвинит, они никогда ничего не говорят, а это очень важно. Во-вторых, возможно, нам удастся сделать вид, что они живые. А в-третьих, — Ретт Батлер замолчал, а Сильвинит посмотрел на него с нескрываемым восхищением, — а в-третьих, — продолжил Ретт Батлер, — если в них стреляешь, можешь уже ни о чем не переживать, потому что они мертвые.
Услышав эту кощунственную мысль, Сильвинит даже выронил крышку гроба, и она с грохотом упала на бричку. Лошадь испуганно заржала.
— По-моему, Батлер, в этом нет никакого смысла, ведь я живой человек. Живой, ты это понимаешь? Живой, посмотри, — и Сильвинит ущипнул себя за руку, — я совершенно живой и чувствую боль. Я совершенно не хочу находиться среди этих покойников, не хочу, поверь, — его глаза испуганно сверкали, — не хочу, — он ударил себя в грудь. — Не хочу! — вновь прокричал и грохнул кулаком по крышке гроба. — Я должен быть дома, а не здесь, на кладбище. Здесь мне вообще нечего делать.
— Что ты так кипятишься? — воскликнул Батлер. — Поспокойнее, пожалуйста, поспокойнее — и тогда ты все поймешь и сможешь во всем разобраться.
— Да ну тебя к черту! Ты какой-то сумасшедший. Если тебе хочется умереть, так умирай, а какого черта ты и меня тащишь в могилу?
— Ладно, Сильвинит, хватит, — Ретт Батлер положил руку на плечо хозяина салуна, — не надо так сильно горячиться, не надо кричать. Ты сможешь вернуться в свою таверну и сможешь торговать. Правда, люди к тебе не ходят, городок пуст. Ты же не хочешь, чтобы так было всегда, чтобы ты еще несколько лет был безработным?
— Нет, — стряхнув руку Батлера со своего плеча, сказал Сильвинит, — я уже устал от такой жизни, мне хочется работать, мне хочется жить, а эти мерзавцы не дают. Единственное, что они умеют делать — это стрелять, вешать, убивать. А зачем все это? Зачем? Ведь человек должен пить, есть, веселиться, работать. Человек должен радоваться каждому прожитому дню, а не думать о том, что вот сейчас, вот в эту минуту кто-то поднимает свой револьвер, взводит курок и выстрелит. Боже, как мне все это надоело! Мерзавцы! Дрянные негодяи! Убийцы! Бандиты!
Сильвинит не на шутку разошелся, он бегал вокруг брички, потрясал кулаками, выкрикивая проклятья в адрес бандитов, заполонивших и захвативших в свои руки весь Сан-Мигель.
А Ретт Батлер, опираясь о могильную плиту, с интересом наблюдал за этими движениями Сильвинита, за его нервным возбуждением.
— Хватит кипятиться, — вновь попытался он одернуть хозяина салуна, но того было трудно остановить.
— И ты, ты, тебе ведь жизнь недорога, тебя могут ухлопать в любую минуту, ты хоть это понимаешь?
— Пусть попытаются, — заметил Ретт Батлер без всякой злобы.
— Что значит — попытаются? Они просто тебя убьют, потому что ты один, а их… ты видел сколько? Их много, а ты один.
— А ты? — обратился к нему Ретт Батлер.
— А при чем здесь я? Я сам по себе, у меня есть работа, и я знаю, чем должен заниматься.
— Я тоже знаю, чем должен заниматься. Каждый должен заниматься только тем, что он умеет делать очень хорошо, — заметил Батлер, поглаживая рукоять своего револьвера.