— Есть один из моих заклятых врагов, — произнес Рохас.
Но тут же пуля ударила в камень, за которым он прятался.
Рохас зло выругался.
— Мерзавцы! Ведь так в темноте могут и подстрелить. Проклятые Бакстеры! Эй, Чико и Алехандро, идите сюда, прикройте меня, а я постараюсь пробраться поближе и пристрелить этих двух недобитых кавалеристов.
— Хорошо, хорошо, — ответили люди, взводя курки револьверов.
Рамон, сжимая свой карабин, бросился на землю и пополз. Потом вскочил, пробежал несколько шагов и вновь растянулся на земле, прячась за невысокими холмиками. Над ним свистели пули. Ударяясь в камни, они высекали искры.
— Дьявол! В темноте хуже нет воевать, плохо видно, плохо целиться, иначе я бы уже давно пристрелил этих двух недобитых.
В это время пуля ударилась в плиту прямо у самого виска Рамона и он почувствовал, как по его щеке горячей струйкой побежала кровь.
— Дьявол! Проклятый Бакстер! Ну я вам покажу. Алехандро, Чико, прикрывайте!
Раздались беспорядочные револьверные выстрелы, Рамон Рохас вскочил со своего места и, пригнувшись, бросился за следующий могильный холм, приближаясь все ближе и ближе к солдатам.
А Бакстер руководил захватом свидетелей с другой стороны.
— Скорее-скорее! Цепью, цепью, — командовал он. — Вы двое пойдете справа, а вы двое — слева, а ты пойдешь прямо, старайся подобраться к ним как можно ближе. Может быть, они еще живы, — явно не различая в предрассветных сумерках, прокричал Бакстер. — Только скорее, иначе Рохасы успеют их прикончить. Скорее, ребята. Вам будет награда.
Все бандиты и с одной и с другой стороны стремились как можно скорее заполучить в свои руки раненных кавалеристов, совсем не подозревая, что те уже двое суток, как мертвы.
Но предрассветные сумерки делали свое дело — рассмотреть что-либо было невозможно.
Роман Рохас вновь вскочил со своего места и с криком: «Чико, Алехандро!» бросился вперед.
Пули так и свистели над ним, но он не обращал на них внимания.
Действительно, Рамон был настоящим бойцом, закаленным и пули его не брали, хотя они пролетали у самой его головы.
Наконец, он понял, что уже достаточно близко подобрался к солдатам. Встав за невысоким серым камнем, он взвел свой карабин и, почти не целясь, выстрелил. Один из солдат вздрогнул и медленно завалился на бок.
— Есть! Так ему и надо, — воскликнул Рамон, передергивая затвор карабина.
Бакстер выругался, когда увидел, что фигура одного из солдат упала.
— Черт! Одного уже убили. Но, может быть, тот второй жив.
Сам Джон Бакстер лезть под пули не собирался. Он приказал своим людям, надеясь на то, что они успеют выполнить его приказ и успеют захватить такого необходимого свидетеля.
Если этот солдат окажется в его руках и заговорит, то тогда всем Рохасам конец.
Как страстно Джон Бакстер этого желал! Тогда он, шериф этого маленького городка, Сан-Мигеля, будет здесь полновластным хозяином, будет творить все, что захочет. Тогда вся контрабанда будет идти только через его руки, и все деньги будут принадлежать только ему, Джону Бакстеру. И ему ни с кем не придется делиться, он один будет управлять всеми этими людьми.
Рамон же, выглядывая из-за серого камня, вновь напряженно целился в затылок сидящего солдата. Он нажал на курок, из камня у самой головы солдата брызнули искры.
— Дьявол! Чертовы сумерки. Невозможно прицелиться, — Рамон бросился на землю и несколько мгновений выжидал, потом вновь приподнялся на колено, тщательно прицелился и нажал на спусковой курок. Второй солдат вздрогнул и тоже завалился на бок. Рамон Рохас спрятался за камнем и громко закричал:
— Эй, Бакстер! Ты меня слышишь?! Это говорю я, Рамон.
— Слышу, — ответил Бакстер и выстрелил в камень, за которым прятался Рохас.
— Так вот, можешь теперь их забрать! Мне они не нужны. Надеюсь, они много чего смогут тебе рассказать! Очень много! Поздравляю тебя, Джон!
И Рамон, бросившись на землю, как кошка, крадучись, двинулся в сторону от серого камня.
А Джон Бакстер продолжал стрелять туда, где по его расчетам должен был прятаться Рамон.
— Мерзавец! Мерзавец! — выкрикивал Джон Бакстер. — Я тебя, грязная свинья, достану и продырявлю твою башку. И тогда ты будешь беспомощным и бессильным и ничего не сможешь мне сделать.
А Рамон, уже благополучно выбравшись к ограде, тяжело перевалился через нее и громко расхохотался.
— Молодец, молодец, Рамон, — Мигель хлопал по плечу своего брата. — Я знал, что ты и твой карабин выручат нас.
— Ха! Мой карабин без меня ничто.