– Я думаю, в остальные детали вашей деятельности нас посвящать нет необходимости,– поморщилась женщина.– Тем более что у нас не было выбора и раньше.
– Пожалуй, мы согласны,– кивнул полицейский.– Теперь мы будем держать связь только с Вами?
– Ни в коем случае!– встрепенулся агент.– Наша встреча первая и последняя. Если вы попытаетесь вступить со мной в контакт, это будет расценено, как усиленное влияние моего агентства, и в лучшем случае от меня просто избавятся. Помните о равновесии? Вот: из двух ближайших телохранителей Ворчуна, бывших здесь, один, я точно знаю, работает на кого-то – наблюдателей тут как грязи! Вас будут направлять незаметно и аккуратно, без лишней помпы.
– А как ваши секретные службы будут договариваться о взаимодействии друг с другом? – поинтересовалась Ольга.
– Это не ваша забота. Просто делайте свое дело.
– Да, вы слишком похожи между собой. Найдете общий язык. Ну, а советник? Как с ним быть?
– Ему нужен скандал с разоблачениями, но больше он не нужен никому. Если вы не дадите ему в руки доказательств, он ничего не сможет сделать и с ним ничего плохого не случится. Но даже если вы ошибетесь, мы поправим и это.
– И что нам делать теперь?
– Свяжитесь с Кастрицей, а дальше видно будет.
– И это все?
– Все. Удачи.
Руткевич поднялся и, не оборачиваясь, быстро вышел из комнаты. Полицейские растерянно переглянулись, и Серый неожиданно засмеялся:
– Вот влипли, а?.. Поздравляю!
* * * * *
Таран остался один.
Потеряв все свои вспомогательные единицы в частых стычках с горожанами, степень военной подготовки которых не укладывалась в понятие среднестатистического человека, он пришел к выводу, что город наводнен охотниками за его целью, и они не собирались уступать инициативу, устраивая облавы и засады. Это было серьезным препятствием, которое отвлекало от основной миссии. Существовала вероятность, что они обладали оборудованием, позволяющим пеленговать место положения химер. Приходилось часто перемещаться, избегая контактов с конкурентами.
Потеряв однажды полицейских из вида, он не мог более найти источник информации и был вынужден просто патрулировать районы их наиболее частых появлений в расчете на повторный контакт. Иных способов обнаружить прототип Таран не знал, а ощущение собственной беспомощности превращалось в пытку для ущемленного самолюбия. Он по-прежнему был убежден в правильности своих действий, но не понимал причины неудач. Зато, когда в поле зрения попал объект, который он классифицировал как прототип, ни на секунду не допустил, что это могла быть случайность – такого понятия для него не существовало.
Это была особь женского рода, которая во всем походила на человека за исключением запаха, позволившего опознать в ней цель. Человеческий организм не мог произвести подобных летучих соединений. Позднее он «распробовал» необычную амплитуду магнитных колебаний, свойственных прототипу, и более высокий уровень радиации.
Несколько часов Таран преследовал цель незамеченным, дожидаясь удобного случая, пока они не вышли в необитаемую часть города, где до начала беспорядков велось строительство нового жилого квартала. Безлюдье новостроек и большое количество разбросанного вокруг мусора были оптимальными условиями для атаки, позволив значительно приблизиться к объекту с подветренной стороны, не выдав своего присутствия. Но, несмотря на все старания, он не смог напасть неожиданно.
Женщина, обернувшись в его сторону, вскрикнула и побежала, хотя и не могла однозначно определить степень опасности. Таран бросился за ней, совершая головокружительные прыжки, но даже на пределе своих возможностей, он безнадежно медленно сокращал дистанцию – цель слишком хорошо двигалась. Преследователю пришлось трансформировать конечности, чтобы задействовать при беге все четыре и добиться улучшения опорно-двигательных характеристик. Когда прототип в образе женщины оценил изменение ситуации, то остановился и, повернувшись к Тарану, принял оборонительную позу.
Химера тоже встала на расстоянии нескольких шагов от цели и замерла в ожидании, немного смущенная. Женщина тяжело дышала, глядя на него, а в букете ее запахов присутствовали чисто человеческие компоненты, которых не могло быть у искусственного существа.