– Никакого беспокойства,– запротестовала женщина.– Я очень рада такому обществу. Обещайте заглядывать ко мне всякий раз, когда захотите чашечку горячего кофе.
– Ну что Вы! Мне бы пришлось перебраться к Вам окончательно.
– Тогда вечером,– не унималась Ольга.– Приходите на ужин. Поговорим еще.
– Нет-нет,– поторопился отказаться за обоих Петкевич.– У нас много рутинных дел. Мы лучше заглянем к Вам на завтрак, если не возражаете.
– Будем рады.
– Вот и договорились. Тогда обсудим и детали завтрашней вылазки в больницу.
Медики очень живо распрощались и оставили полицейских одних.
Ольга села рядом с напарником, слегка прижавшись к нему плечом:
– Что ты обо всем этом думаешь?
– Не знаю. Слишком все просто и быстро, а главное само по себе.
– О чем ты?
– Доктора – шпионы, за нами все время подсматривают, прототип расползается на кусочки, которые уже совсем рядом. Все кричат о том, что человечество погибает, а мы ничего при этом не можем изменить. Все, что делаем – в пустую.
Женщина внимательно посмотрела на полицейского, не скрывая своего удивления:
– Что-то произошло?– спросила она.– Ты о чем-то мне еще не рассказал?
– Произошло,– тихо признал Серый.– Что-то уж точно произошло.
Ольга вспомнила странность в поведении эксперта, его бледность при упоминании Гранковича, и все это теперь представлялось важным и пугающим. Но она не стала торопить напарника и задавать ему наводящие вопросы, предпочитая дождаться, когда тот сам захочет говорить. Тем более она знала по опыту, что удержать в себе даже самую незначительную новость и не похвастаться ей перед другими – противно самой человеческой природе.
– Я видел сегодня Гранковича,– наконец решился Серый.
Он резко поднялся и подошел к окну:
– Я видел его живым.
Ольга не нашлась, что сказать.
– Сегодня утром,– спокойно продолжал полицейский.– Я формировал последний состав на большой земле. Грузили всякую ерунду в вагоны, инструктировали тех, кто должен был приехать сюда. Потом выяснилось, что из аэропорта запаздывал какой-то важный груз для этих специалистов. Я поехал встречать. Так я оказался недалеко от временного госпиталя, где мы в последний раз видели Змея. Я просто сидел в кабине грузовика на самом краю периметра и вспоминал его. Я вспоминал сестру и ее детей, я ненавидел этого подонка и сожалел, что не убил его своими руками.
Он глубоко и протяжно вздохнул:
– И тогда я его увидел... Он просто слонялся за пределами аэропорта прямо на виду.
– Хочешь сказать, что он выжил тогда?
– Я ничего не хочу сказать! Я увидел Змея, и меня понесло. Я побежал за ним. Нагнал уже далеко от периметра. Заметив меня, он упал на колени и заплакал. Я не разобрал ни единого слова, но это был он. Я ни о чем не думал, а только благодарил судьбу за шанс расквитаться с гадом. Звучит ужасно глупо, но я убил его... Говорят, что убийство не приносит радости, но я испытал настоящее наслаждение, расстреливая эту мразь!
– Валера! О чем ты говоришь?!– испугалась женщина.
– Я говорю о том, что убил Гранковича! Это просто безумие какое-то! Я пинал его труп ногами, пока весь не перепачкался кровью, а потом сбросил в канализационный люк на обочине. Вот что произошло.
– Но как он мог тогда уцелеть? Ты понимаешь, что ты наделал? Кто это был, Валера?
– Потом я тоже об этом думал и вспоминал о его ранениях. Даже если бы он выжил, ему бы пришлось еще очень долго лежать под капельницей, а мой Змей был целехонек. Я растерялся и позвонил сразу советнику, но тот и слушать меня не стал. Он даже кричал: Гранкович не просто мертв – его расчленили и развезли по разным местам. Голову где-то заморозили в расчете на будущие технологии, чтобы потом попытаться что-то выудить из мозга. И эта голова мертвее мертвых и спокойно лежит с тех пор в каком-то холодильнике. Он меня и после смерти достал! Ведь я кого-то убил! Мне страшно! Может, я подвинулся умом и теперь в случайных прохожих вижу Змея, а, может, наткнулся на похожего человека или еще что-нибудь... Все так перемешалось... Представляешь? Меня это пугает, потому что я ясно его видел и не мог ошибиться. Там был не призрак и не плод моего воображения – я убил проклятого Гранковича! Или мне не верить собственным глазам?