– Брось!– скомандовала женщина, приближаясь.
Почувствовав поддержку, старуха приподнялась и ухватилась здоровой рукой за отобранный сверток. Подросток, смотревший в этот момент на направленное на него оружие, отреагировал мгновенно, широким взмахом опустив топор на голову жертвы.
Ольга вскрикнула, когда фонтан брызг после глухого удара вырвался вслед за сбитой шапкой, окрасив все вокруг красными пятнами. Она видела, как один раз вздрогнувшее тело старухи замерло, а придурковатый подросток растерянно оглядывался на нее, освобождая застрявший в голове жертвы топор.
– Что же ты делаешь?– хрипела женщина, наводя ствол пистолета в лицо парня.– Что же ты, гадина, делаешь?
– Отвали, сука,– испуганно закричал тот.– А то и тебя!
Так не должно было случиться.
Она не верила, что необратимое уже произошло, причем в ее присутствии, когда она была рядом, была способна все предотвратить. Взглянув на лицо, лежавшей на земле, Ольга вздрогнула, похолодев кончиками пальцев: расколовшаяся голова обезобразила лицо, сместив две половины таким образом, что открытые в ужасе глаза оказались на разном уровне, превратив посмертную гримасу в кошмарную маску.
– Ты такой сильный, падаль?– сорвавшимся голосом закричала женщина.– Ты такой крутой? Убивать научился? Хочешь жить лучше других? Тебе люди – ничто?!
Она выстрелила ему в лицо. Пуля не попала в подростка, но заставила того бежать. А Ольга, едва различая его фигуру сквозь застилавшие глаза слезы, стреляла вслед, пока толчки производимого ей грохота не слились в монотонный звон, резавший уши. Парень лежал в десяти шагах, высоко подняв одну руку, и кричал.
Женщина вытерла рукавом лицо и подошла к нему вплотную:
– Любишь убивать?– процедила она сквозь зубы.– Значит и жизнь для тебя ничего не стоит, значит и смерти бояться не должен. Будь здоров, подонок, тебе тоже придется умереть.
Она снова подняла пистолет и зажмурилась. Подросток выставил перед собой раскрытую ладонь и отвернул сморщенное в страхе лицо в сторону. Другой рукой он придерживал дрожащий бок, из которого сочилась кровь, незаметно расползавшаяся по красной куртке, и тихо скулил.
Пауза стала затягиваться, и Ольга дважды спустила неподатливый курок.
Послышался шумный вздох, и плачь стал громче.
Женщина открыла глаза, почувствовав, как земля уходит из под ног.
Пули разорвали ладонь подростка, лишив ее пальцев, и сделали две черные дыры в куртке в правой верхней части груди. Он кричал и размахивал покалеченной рукой, а женщина опустилась на землю рядом и словила себя на мысли, что не может закрыть глаза.
Они стыли, пересохшие на ветру, и болели, но окаменевшие веки не смыкались, заставляя смотреть на раскачивающуюся поверхность асфальта. Надо было отбросить теплый, липнущий к пальцам пистолет, а паралич надежно держал в объятьях. Подросток ныл и стенал, и только когда горячая капля крови с его раненой руки попала на лицо Ольги, она встрепенулась и, овладев собой, поднялась.
– Не махай ей,– тихо прошептала она, расстегивая пакет с медикаментами на поясе.
– Тетенька,– плакал парень.– Что же Вы сделали? Болит то как! Мне же теперь помирать... Что же Вы так?
– Заткнись.
– Как же я теперь? Вы ж меня убили…
– А старуху помнишь?– слабым голосом выдавила из себя женщина, неуверенными движениями останавливая ему кровотечение. Все казалось бессмысленным и бесцветным.
– Ой болит... Ой больно... Что ж Вы, сука, меня так подстрелили?– жалобно ныл подросток без остановки.– А потом еще ж и добивали меня... В раненого еще стреляли – убить хотели... За что, тетенька? У меня мамка инвалид... Помираем с голодухи, а эта спекулянтка... А Вы меня подстрелили... И я теперь помру... И мамка моя помрет... Лежит там, не шелохнется... А болит то как! Что ж Вы меня убили?.. Что я Вам?..
Ощущения были невыносимыми.
Ольга уже израсходовала последнюю липучку, и обработать рану в ноге было нечем. Она пережала голень жгутом и, протянув раненому несколько капсул с обезболивающим, выпрямилась. От резкого движения голова закружилась, и женщина пошатнулась.