– Я?– удивился Серый.– А что я должен тебе говорить?
– Раз не должен – значит, ничего.
– Ты ждешь от меня объяснений каких-то или извинений? Я не знаю, чего ты хочешь.
– Я ничего не хочу! Только вижу, что в очередной раз ошиблась.
– Не начинай. У нас хватает и без того проблем. Можем поговорить позже?
– Нам не о чем говорить,– твердо заявила женщина, остро ощущая прилив ненависти.
Она в который раз боролась с желанием ударить его. Легкость, с которой этот человек незаслуженно унижал ее, была настолько возмутительна, что сдерживание ответной грубости становилось пыткой. Тяжело было даже находиться рядом, терпеть его присутствие.
– Мы даже не будем согласовывать свои действия, и ограничимся служебными диалогами?– насмешливо поинтересовался эксперт, не подозревая, как сильно задевали его слова напарницу.
Совсем иных слов ожидала она от него в это утро, и совершенно не понимала, почему он так поступал с ней, за что мстил. Словно и не он накануне встретил ее у дома, и кто-то другой утешил ее, вернул веру в себя. Ольга даже не догадывалась, насколько близким было ее подозрение к истине. И, тем не менее, дай он только повод, она готова была простить сразу все, без оглядки и сожаления.
Она промолчала, ничего не ответив.
– У меня, правда, есть новость,– продолжал, не обращая внимания, Серый.– Вместе с этой группой приехал наш недавний знакомый, лейтенант Мазур. Он в двух словах рассказал мне не очень хорошие вещи, но тебе лучше расспросить его лично. После захвата производных он с тремя своими ребятами останется с нами в качестве личной охраны, предоставленной советником, так что времени для общения хватит, и мне уже не придется развлекать тебя. С местными это согласовано. А пока, будь добра, вспомни, что независимо от результатов операции кто-то очень не хочет, чтобы прототип или его кусочки попали в чужие руки. Если будут мысли на этот счет, с удовольствием их послушаю: ведь что-то придется предпринять, попади наши твари в стеклянные гробы. Тем более, с подачи Руткевича Ворчун советовал не допускать наших дорогих медиков и близко к заразе. А вот и они... легки на помине...
– Прошу Вас,– помахал им доктор Кастрица.– Начинаем!
Старые постройки притягательны своей индивидуальностью и неповторимостью. Они являются самостоятельным творением и обладают достоинством, выделяющим их из серости типовых зданий. Но это же отличие может стать и недостатком: громоздкая больница занимала целый квартал, петляя длинными кривыми коридорами и переходами между корпусами и пристройками, превращая внутренние помещения в настоящий лабиринт с глухими темными тупиками и путаной вязью лестниц. Даже понятие этажей и уровней было здесь условно. А отсутствие схемы или плана постройки превращало ее для постороннего в загадку, подобную египетским пирамидам.
– Еще раз повторяю: я бывал только в новой части северного крыла и то выше третьего этажа не поднимался,– оправдывался тучный врач, средних лет, исполнявший в последнее время обязанности главного врача.– Это обычный могильник, готовый рухнуть в любую минуту. Я не знаю, что делается на другом его конце, а Вы требуете указать все его входы и выходы. Я даже не представляю.
– Вы располагаетесь в здании и не знаете, где вход в него?– нажимал офицер.
– Мне хватает одного входа, а перспектива исследователя руин меня нисколько не интересует, тем более что факт моего добровольного присутствия здесь тоже преувеличен.
– В чем проблема?– не выдержал доктор Кастрица.– Без этого нельзя обойтись?
– Я не могу блокировать здание,– раздраженно ответил военный.– Чтобы оцепить весь квартал, у меня не хватит людей, а перекрыть все выходы без схемы невозможно.
– Зачем Вам все здание? Хватит того, что уже город оцепили! Мне нужна только одна комната в этом чертовом госпитале! Только одна, а не весь квартал! Заблокируйте коридоры и лестницы вокруг нее, в конце концов, но не устраивайте тут своего военного бардака! Вы не только все на одно лицо: у вас все одинаковое – тупое упрямство и тугодумие. Дайте мне делать свою работу!
Офицер начал объяснять что-то о невозможности применить бронетехнику и снайперов в закрытом помещении, но, перехватив взгляд Кастрицы, осекся и нырнул в широкий парадный вход больницы, увлекая за собой врача-проводника и несколько десятков автоматчиков.