Кожа на краях раны отпрянула в стороны, открыв сочащуюся кровавой слюной розовую рану.
Грузно упал обмякший доктор Кастрица, и его борода в последний раз огласила вселенную печальными шорохами, торопливыми в прощальной песне.
«Какой идиот стрелял»,– гудели голоса, сталкиваясь упругими звуками и тревожа слух.
«Его кто-то убил...»
«Их нельзя упустить...»
«Ольга, ты ранена...»
«Кто-то стрелял...»
«Бросьте ее – это царапина...»
«Что у вас произошло...»
«Ей надо помочь...»
«Задержите их...»
И тут мир затих, надорванный обилием шума.
Беззвучно бегали солдаты, и шевелились губы Серого, который трогал ее резаную рану, прижимая к ней белую сухую ткань, жадно пьющую кровь, что доставляло сильную боль.
– Почему ты всегда так груб со мной?– спросила Ольга, но знала, что никто ее не услышит.– Ты заставляешь меня страдать, а ведь я полюбила тебя с того первого дня, как мы встретились. Помнишь? Я еще нагрубила тебе? Как это глупо... Но почему ты остался таким после сегодняшней ночи? Разве для тебя это ничего не значит? Или я ничего не значу?
Из комнаты выбежали девушки, грациозно двигая красивыми телами. Заливая все ярким светом вспышек, по ним начали стрелять солдаты. Пули прыгали и сновали кругом, а она радовалась, что не слышит этого. Однажды грохот выстрелов очень напугал ее и потом долго преследовал, застряв в голове, и только прикосновения теплого воздуха и едкая гарь жженого пороха остались доступны ей теперь.
Одна девушка упала прямо на нее и присевшего рядом полицейского, пораженная многочисленными уродливыми язвами ран, от которых исходил сладковатый аромат теплой крови. Но остальные ловко набросились на солдат, оттесняя их вглубь коридоров, пока не скрылись из поля зрения.
Ольга видела как упал доктор Петкевич, удерживая разорванное горло и заливая стены, между которыми он метался, кровью.
«...Уходим... Врач... к дороге...»
Весь хаос был безразличен кроме несчастной девушки, пытавшейся подняться.
Ольга прониклась к ней состраданием, неуверенными движениями помогая встать. Они обе беспомощно копошились, лежа на грязном кафеле, а что-то кричавший полицейский старался их разнять. Он низко склонил лицо к ней и яростно зашевелил губами, на что его напарница смогла ответить лишь слабой улыбкой. Она не могла ему объяснить, почему так важно помочь раненой девушке. А та, резко изогнувшись, повернула лицо к эксперту и облевала его яркой дымящейся слизью. Там, где жидкость попала на руку полицейского, заклубился едкий дым. Серый выпрямился, гримасничая от боли, и высоко поднял обугленную кость, которая таяла на глазах, растекаясь огненными капельками. Здоровой рукой он направил раструб магнитной ловушки на несчастную роженицу, закатывая налитые кровью от напряжения глаза.
Ольга быстро изогнулась, прикрывая ту своим телом, и почувствовала сильнейший удар боли, который сжал ее и парализовал настолько, что даже мысли в голове застыли глыбой льда. Захваченная в плен силовым лучом женщина могла лишь обреченно наблюдать из глубины своей неподвижности.
То, что произошло потом, было ужасно, насколько это слово может выразить всю степень развернувшейся трагедии и ее иронию.
Она увидела в глазах возлюбленного испуг и удивление, даже упрек, а потом за его спиной вырос силуэт огромного существа, которое быстро взмахнуло безобразной конечностью. Выражение лица Валеры так и не изменилось, когда его голова, отделившись от шеи чуть выше кольца бронежилета, полетела вниз, прямо на нее. Обезглавленное тело еще долго возвышалось без всякого движения, продолжая удерживать включенной рукоять ловушки, а после медленно опустилось в заботливые объятия прототипа, который немигающим взглядом уставился на женщину.
Паралич прошел, выпустив на волю сдерживаемую волну эмоций, и бесконечная как вся вселенная ярость выдавила из легких крик отчаяния.