– Это Ваш младший брат? Такое сходство,– вздрогнул Титок при одном взгляде на существо.
– Это шедевр нечеловеческой природы. Той природы, которую мы создали для себя, венец мечтаний. Вы только послушайте! Эта тварь рождена для конкретного человека и умрет с голода в толпе людей, ползая по беззащитным телам, но никого не тронет, кроме того единственного, чье присутствие способна уловить в радиусе ста километров! Это не мой брат, а Ваша смерть! И поверьте, она ужасная. Этот паразит прыгает на десять-пятнадцать метров. И при одном прикосновении к нему, Вы будете парализованы ядом. А потом он начнет выедать Вашу нервную систему нерв за нервом, доставляя боль, которую не с чем сравнить. И все это время – часов двенадцать – он будет поддерживать в теле жертвы не только жизнь, но и сознание, чтобы Вы насладились каждым мгновением пытки. Двенадцать часов! Думаю, Вам они покажутся вечностью – рассудок такого выдержать не может. По крайней мере, по словам производителя. Но самое интересное, когда она выест, в конце концов, и сам мозг, она образует кокон прямо в пустом черепе, и оттуда на белый свет родится прекрасная гигантская бабочка со светящимися изумрудными крыльями. Бабочка-однодневка, невероятной красоты и ужасной трагедии – она беспола, и никогда не узнает любви, обреченная на одиночество! И Вы мне не верите, когда я говорю, что люди могут творить прекрасное?!
– Вы безумец!
– Нет, я более сложная натура, и к тому же никогда не видел таинства, о котором рассказал. Понимаете, как Вам надо постараться, чтобы избежать его. Времени на самом деле мало: войска ООН вот-вот вломятся на нашу суверенную территорию. Их надо остановить. И если Вы это сможете сделать лучше и быстрее, чем Ваша замена, то докажите мне это немедленно. Через семь минут сверхпрочная колба автоматически откроется, и тогда уже никто Вам не поможет. Но за это время Вы еще можете убедить меня подложить насекомое в саркофаг клона – для него Вы оба одинаково вкусны и полезны. Что скажете?
Макареня улыбался. И если улыбка Джоконды вобрала в себя отражение всех великих и тайных чувств женщины, его улыбка была воплощением Ада и объединяла гримасы всех преступников человечества за его историю.
Молочный туман в стеклянном гробу, за его спиной рассеивался, и советник уже мог различить знакомые черты лица закрытого там человека.
Титок рассмеялся, дрожа всем телом и рискуя раньше времени убрать с педали онемевшую ногу. Посетитель, принявший эту реакцию за истерику, сперва тоже развеселился, но, рассмотрев в слезящихся глазах собеседника вызов, побледнел еще сильнее, походя теперь на настоящую мумию. А советник, восстановив дыхание, поторопился произнести:
– На этом, господа, я буду рад попрощаться с Вами и пригласить с собой...
Он опасался, что Макареня, раскусив его замысел, успеет блокировать бомбу каким-нибудь собственным устройством, и потому сократил речь до минимума. Но даже после того, как он убрал ногу с педали, включив взрыватель, прошло много времени, чтобы он успел испугаться, что взрыва так и не будет, чтобы прочитать ужас в голубых глазах Макарени, чтобы пожалеть о сделанном и несделанном. Быстрое, щемящее чувство...
Это было очень странное мгновение в жизни советника Титка, когда разум озаряется прозрением, а память дразнит воспоминаниями, и течение времени уже не имеет смысла на пороге Вечности.
Подарок старого друга не разочаровал советника.
Глава Двенадцатая.
Розовое пятно солнца расползалось, разливая вокруг цвет. Улыбаясь, Ирина продолжала раскрашивать свой мир. Она не спала и не бредила, но умела грезить в яви. Обретя укрытие и избавившись от одиночества, она могла теперь насладиться полнотой чувств, упиваясь ими с такой жаждой, словно всю жизнь была закована в мрачном подземелье равнодушия.
Оранжевые сочные облака напоминали мякоть раздавленного фрукта, поблескивая сладковатой влагой. Ветер сжимал их колышущуюся массу, выдавливая искры сока, аромат которого щекотал ноздри. Так ниспадал благоуханный дождь на шумящие леса, под темно-зелеными кронами которых хранилась самая чистая свежесть во вселенной. Именно насыщенный темно-зеленый цвет! Неяркий. Уютный. Ирина не любила ярких и светлых оттенков зеленого – в них виделось что-то опасное и ядовитое. А это были ее цвета!