– Конечно! Вообще-то их предполагалось эксплуатировать при наличии специального стимулятора, но их больше не производят, как запрещенные, а первоначальный запас выжрали агенты КОБ – они очень любят эти бронежилеты.
– Они всегда съедали самое лучшее,– согласился Серый.
*****
Покинув арсенал, эксперты направились в близлежащий ресторанчик, чтобы устроить себе запоздалый завтрак и обсудить последние новости, так неожиданно навалившиеся на них. Кроме ошейников-бронежилетов и компактных пистолетов они с собой больше ничего не взяли, предоставив служащим арсенала сложить остальные приобретения в их новые служебные автомобили, которые в этот момент оборудовались усилиями техников бортовыми компьютерами, радарами и даже самонаводящимися пулеметами. Передышка обещала быть короткой, и полицейские торопились использовать ее с максимальной отдачей.
– Такое впечатление, что мы отправляемся на войну,– призналась Ольга, машинально пытаясь ослабить хватку металлического кольца на шее, когда официант, ловко изъяв их меню, заторопился исполнять заказ ранних посетителей.
– Боюсь, что так и есть,– согласился Серый, указав на колонну военных грузовиков за окном.– Легионеры уже топают по улицам.
Женщина проследила за его взглядом и согласно кивнула в ответ:
– И что, по-твоему, нам с тобой делать?
– Понятия не имею,– весело заявил эксперт, откинувшись на высоком стуле.– Начнем с завтрака. Я вижу, как он к нам торопится.
Официант подкатил к столику поднос, плотно заставленный различными блюдами, и принялся их степенно расставлять перед посетителями, всем своим видом демонстрируя, что давно не видел таких голодных клиентов по утрам. Еды было много, и Ольга уже пожалела о половине заказа, хотя ее более самоуверенный партнер ни сколько не унывал перед подобным обилием пищи.
– Что-то мне подсказывает, что следующая трапеза будет не скоро,– прокомментировал он.
Женщина с интересом наблюдала за усилиями Серого, ожидая какого-нибудь перерыва в его усердии, чтобы задать мучавший ее вопрос. Потеряв терпение, она решилась спросить:
– Послушай, а о каком деле с КОБ ты упоминал на совещании?
Полицейский напрягся, но быстро овладел собой.
– Здесь хорошая кухня,– не в тему высказался он, но, перехватив на себе взгляд Ольги, обреченно отстранил очередное блюдо.– Это дела минувших дней.
– А все-таки?
– Это было четыре года назад, когда только получил назначение в отдел,– не спеша начал он, обдумывая каждое слово.– Тогда я был тщеславен и доверчив... Впрочем, как и сейчас. В первом задании я должен был помогать сотрудникам КОБ, которые вели какое-то секретное расследование. Мне надо было под видом служителя прессы втереться в доверие к одной молодой особе, которая грозилась обнародовать материалы, трепетно оберегаемые от огласки комитетом. Я познакомился с ней, мы встречались, я бывал в ее гостиничном номере. А однажды, выкрал все документы и подбросил в номер небольшую коробочку с подслушивающим, как мне сказали, устройством. Я едва успел выйти из здания, как раздался взрыв, и начался пожар... Ты должна помнить ту историю: погибло много людей, было шумное дело, в результате которого обвинили иностранных шпионов. Мне ведь никто не говорил, что я подкладывал взрывное устройство... Неделю я не высовывался из дома, ожидая свою судьбу, но меня, исполнителя, оставили в живых. Просто заткнули, повысили в должности, а я до сих пор не могу спать спокойно... Вот такая история.
Он задумался, и Ольга почувствовала, что должна что-нибудь сказать в поддержку.
– Эта женщина нравилась тебе?– спросила она.
– Кто? А-а... Нет, дело не в том. Удивительно, но я даже не помню ее лица, хотя и пытаюсь постоянно вспомнить. Я во многом тогда разочаровался. Теперь остерегаюсь доверять людям и болезненно воспринимаю разговоры о высшей справедливости, государственных интересах и прочей демагогии. Ладно, это все в прошлом. Я не хочу, чтобы ты думала, что я переживаю какую-то травму душевную или что-нибудь в этом роде. Поэтому и рассказал, чтобы не было двусмысленностей: было и было. Думать об этом не надо, но и забывать не стоит.
Серый вяло возобновил завтрак, и Ольга не пыталась заводить новый разговор, отдавшись своим мыслям. Она не думала ни о чем конкретном, доверив себя мягкому успокаивающему оцепенению, навевавшему спокойствие и сонливость. Многое было непонятным и отдавало привкусом нереальности, но сил разбираться в этом не было. Наверное, впервые женщина по-настоящему оценила накопившуюся за годы усталость, которая затаилась где-то глубоко в сознании томительным грузом, лишившим и без того скучную жизнь обычного детского очарования и приятных неожиданностей. Дело было не в том, что она повзрослела и теперь видела мир другими глазами: что-то очень важное было упущено в самом начале, что-то столь ценное, что его не могли затмить ни суетность тяжелой работы, ни то редкое удовлетворение, которое она приносила время от времени. Еще немного, и Ольга призналась бы себе, что жизнь не удалась, что она прошла впустую, разворованная лживыми стремлениями и идеалами. Тоска по уюту и безмятежному детству подсказывала ей, что права была мать, твердившая о единственном счастье для женщины, заключенном в семье, детях, любимом человеке, на котором держится Дом. Да, ей нужен свой Дом с теплым камином, шумной детской и крохотной затемненной спаленкой.