Какой же может быть сон без слияния тел и душ между молодыми любовниками? Едва за ними закрылась дверь, как оба повернулись друг к другу и замерли в долгом и глубоком поцелуе. Прекрасно, когда акт любви начинается прямо от порога. Нежный поцелуй переходит в страстный, руки любовников словно живут своей жизнью, освобождая их от всего лишнего, лаская, обнимая и требуя. Одежда летит куда попало и два тела буквально прилипают друг к другу, словно желая составить единое целое. Вдруг он подхватывает её на руки и несёт к ложу любви, пускай не увитому розами, но всё же самому лучшему и прекрасному во всех мирах!
Зачем детально описывать то, что происходит на этом священном алтаре? Если в том или ином случае имеет место нечто особенное, своеобразное, выходящее из ряда вон, необыкновенно красивое или наоборот, взывающее к вниманию посторонних своим исключительным безобразием, то почему бы нет? В изображении слияния двух начал нет и быть не может ничего изначально порочного, как нет ничего порочного в том, что творят друг с другом любовники, какая фантазия не пришла бы им в головы. Все ограничения в этой области придумали те же люди, что изобрели вериги, кандалы, нагайки и тюремные решётки. Пожелаем таким изобретателям счастливого применения всего этого мусора на себе, а влюблённых оставим в покое, ибо для них справедливо лишь одно правило — «В постели приемлемо всё, что устраивает обоих и не вредит здоровью!»
Они не вели счёт времени. Зачем? Только не для того чтобы знать сколько времени оторвано от сна. Пока ты молод, этого, вообще, глупо бояться, ведь не так важно, сколько человек спит, как то, как он спит. Так вот, нет более здорового и освежающего сна, чем сон в объятиях того, кого любишь, даже если длится этот сон втрое меньше положенного.
Сейчас они лежали расслабленные, удовлетворённые, но не уставшие, и всё же готовые погрузиться в мир грёз. Лежали и любовались друг другом. Самое лучшее, это, засыпая, видеть перед собой любимое лицо. Тогда и сны будут прекрасными.
Он уже засыпал, когда Изумрудка вдруг сказала:
— Нам так хорошо, а он, бедняга, там один!
— Кто? — не понял Ал, успевший за ласками любимой позабыть о происшествии минувшего дня.
— Еремей, — ответила девушка. — Заяц наш космический. Забавный он парнишка!
— Забавный, — согласился пилот. — Только чудной и плаксивый.
— Это от несусветицы с гормонами, которую он себе устроил, — рассмеялась Изумрудка. — Денёк-другой и эта беда пройдёт!
— Да я его не ругаю, — сказал Ал примирительно. — Он ведь прошёл через такое!.. Надо отдать ему должное — голова у этого хакера работает лучше, чем целый отдел спецов по компьютерной безопасности. Но натворил же он проблем!
— Но ведь в этом нет твоей вины.
— Вины нет, а ответственность есть. Я ответственен за всех кто у меня на борту, а все кто может ходить самостоятельно считаются членами экипажа. Так что теперь всё что касается Еремея, имеет отношение и ко мне. Но я не за себя боюсь и даже не за него, ведь то, что он натворил на Земле, имеет другое юридическое значение на Коллекторе. К тому же за давностью лет ему всё это наверняка сойдёт с рук. Ведь проезд зайцем не убийство! Но вся эта история может привлечь слишком пристальное внимание к нам с тобой. Даже не знаю, чем это теперь кончится.
— Действительно, — задумчиво проговорила Изумрудка. — Мы не можем знать наверняка, чем всё закончится, ведь ход событий способен измениться из-за независимых от нас причин. Какая-нибудь мелочь запросто всё перевернёт, если вдруг вмешается в нашу судьбу. Я вот стала собой из-за случайности. Не произошло бы того сбоя, меня бы не было, а была бы девушка по имени Рыжик, которая, возможно не поразила бы так твоё воображение и исчезла бы через месяц без следа.
— Мне сейчас кажется это невероятным, — улыбнулся Ал. — По-моему, мы не могли не встретиться и не могли не полюбить. Судьба всё-таки есть, что об этом не говорили бы те, кто считает, что человек строит свою жизнь исключительно сам.
— Судьба есть, — согласилась Изумрудка. — Человек строит свою жизнь в той части, которая ему доступна, но в остальном жизнь складывается, как мозаика из того, что построено самим человеком и из того, что досталось ему, благодаря стараниям других и стечению обстоятельств, которые далеко не всегда можно просчитать логически. Это и есть судьба. На неё можно повлиять, но взять под абсолютный контроль невозможно.
— Ты у меня философ, каких мало, — пошутил пилот, снова обнимая свою подругу. — За это я тебя ещё больше люблю. Да, ты права — мы не можем знать наверняка, чем всё закончится. Возможно, то, что кажется препятствием, послужит ступенькой и наоборот. У нас впереди ещё семь лет, а за этот срок многое может случиться.