Спину ожгло холодом. Я понял, что больше не могу пошевелиться, мышцы сковало оцепенение. Сущность внутри меня похоже поняла, что будет дальше и забесновалась, но её удерживало некое подобие кокона. Почему я так решил? Чувствовал, что так и есть…
Прислужницы в серебреных масках подошли ко мне и начали выводить на теле узоры. Красноватые линии бились в унисон с биением моего сердца. Сама краска жглась холодом, как если бы кто-то решил разом съесть пачку ядрёной ментоловой жвачки.
Матриарх подошла ко мне вплотную, её ладонь приблизилась к моему лицу.
— Знаешь, что это? — спросила Берензия, удерживая в руках Печать.
Только в отличие от всех виденных мною до сих пор, эта оказалась с изъяном. По дымчатому артефакту растеклись десятки трещин, а мерцание оказалось едва видымым.
— Знаю, — ответил я.
— Хорошо, как видишь мы нашли нашу мать в очень плачевном состоянии. Мы не можем ей помочь, здесь нужна сила другого бога, а как сам понимаешь, мы не можем обратиться к Всеединому, — Берензия лучилась холодной радостью, — Поэтому мы заберём, то что находится в тебе и дадим время для Ллос.
После этих слов меня сразу же выгнуло дугой, пришла боль и я заорал. Сущность Мистры не желая превращаться в батарейку для Ллос прорывала себе путь наружу через кокон, сжигая меня изнутри.
— Тише, — Матриарх положила ледяную руку мне на живот, — Надеюсь, это будет не больно…
По её улыбке я понял, будет больно, прежде всего мне…
Пара слов и Печать повисла в десяти сантиметрах сверху от моей груди.
Через пять минут приготовлений зал затих. Нарушая тишину, Берензия неожиданно запела. Низкий грудной голос пробирал до костей, а вибрация заставляла волосы вставать дыбом, словно под воздействием электрического тока. Через минуту тихо запел ближний круг, очень похожих на Матриарха девушек. Всего восемь жриц и Эя стояла среди них.
Из Печати вниз опустился десяток жгутиков, похожих на ядовитые нити медуз. Когда они коснулись тела… ничего не произошло, я не почувствовал ни боли, ни холода, ни жара…
Меня поклонило в сон. «Нет, нужно сопротивляться» — подумал я.
Хор голосов то падал до едва слышимого шёпота, то взлетал в невообразимую высоту.
По лицу Матриарха я понял, что что-то идёт не так, жгутики перекачивали силу из меня в Пачать, но это не помогало, скорее наоборот, количество трещин росло…
Ритуал продолжался… Послышался треск, от Печати откололся крошечный кусочек и упал мне на грудь.
— Мать, нужно заканчивать, ничего не получается… — сказала одна из дочерей Берензии.
— Нет, — ответила та, — Нужно больше силы…
В руках Берензии мелькнул чёрный, волнистый кинжал похожий на паука со сложенными вместе лапами. Голоса в зале резко стихли.
— Мать, ты обещала, — едва слышно сказала Эя.
— Ему ничего не грозит, — отстранённо сказала Берензия, всматриваясь в одну, видимую только ей точку, — Подойди и сама всё поймешь.
Эя сделал несколько шагов вперед, и застыла возле матери.
— Посмотри на эти линии, почувствуй их, — проникновенно сказала Матриарх.
Эя вгляделась. Мне не понравились улыбки её сестёр, как будто они понимали больше, чем знала Эя.
— Всматривайся, и ты поймёшь, — приказала Берензия.
Эя сощурила глаза, пытаясь понять, что от неё хочет мать.
Вспышка яркого света. Я заметил рванувшую в сторону Берензию. Вскрик. Ещё одна вспышка. Когда я проморгался, то увидел Матриарха и Эю. Они стояли вплотную друг к другу. Эя казалась неестественно бледной, даже по меркам дроу.
— Теперь ты поняла? — спросила Берензия и расхохоталась.
Матриарх резко отошла назад, и я увидел то, что она сделала. Грудная клетка Эи была разворочена от пупка, до шеи одним сильным. Впившийся в грудь Эи клинок мерцал чёрно красным светом, как будто высасывая жизнь.
Ноги Эи подогнулись и она упала на пол. Матриарх резко выдернула кинжал, облизнула кровь. И выкрикнула слово команду.
С клинка тугим потоком сорвался луч и впился в Печать. Артефакт тут же засветился, трещины начали срастаться, а туман витавший внутри начал набирать силу.
Почувствовав подпитку, жгутики Печати распухли и начали жадно поглощать сущность Мистры, я чувствовал, что внутри меня расплывается океан ярости, не моей, божественной. С каждой секундой она набирала обороты и кокон, сдерживающий её начал трескаться.
Берензия хихикнула. Казалось она обезумела, — Нет, я не могу позволить ей вырваться…