– То есть как съедите? – жеребец то ли проржал, то ли проговорил в ужасе. – По-настоящему?
Видимо, все-таки проговорил, потому что красотка захлопнула рот и отпрянула.
– Ты говоришь?
– Говорю, – признался жеребец. – Не надо меня есть.
Красотка с воплем бросилась вон из конюшни. Жеребец обмяк и бухнулся на передние колени. Он и не собирался говорить с людьми по-человечески. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь узнал о его позоре. Но если это спасет его от страшной участи, он готов болтать сутками напролет, не прерываясь на сон и еду.
Однако столь крайние меры не понадобились. Не отходя далеко от конюшни, красотка дешево сплавила жеребца торговцу лошадьми. Торговец долго хвастался удачной сделкой: он выручил за жеребца три меры золота у Короля Трех Королевств, выбиравшего достойного коня для сына своего, принца Астургласа.
5. «Фишка»
Лагош, горшечных дел мастер, был человеком предприимчивым и потому беспокойным. Когда золото в Трех Королевствах отменили, Лагош решил, что с глиной возиться хватит. Прибыль и без того невелика, а еще грязь, да и потакать вкусам публики надоело. Сегодня всем нужны горшки с узкими горлышками, завтра – с широкими, а послезавтра ни у одной хозяйки мясо не запекается, если на горшке не выжжена модная эмблема полусолнца. Сколько можно? Разве оборотистому человеку тут есть развернуться?
Тем более раз золото запретили.
Нет, в Трех Королевствах ему тесновато, как и на гончарном круге. Иное дело Гентурия. Страна решительных и смелых. Шустрых и находчивых. Не без недостатков, конечно. Грязно там, и порядка маловато. Но тем больше шансов для настоящего таланта…
Телегу тряхнуло на ухабе, и Лагош отвлекся от приятных размышлений.
– Дзуруб, паскудник ты эдакий! Куда твои глаза только глядят? Все дрыхнешь?
Тощий замызганный парнишка зевнул в кулак и схватился за поводья.
– Чего сразу Дзуруб, пегая сама идет, умница, чего ее зря дергать…
Лагош отвесил сыну подзатыльник и отобрал поводья. Непутевый у него парень, не поймешь, в кого такой. Ни одной мысли о деле, все бы ему дрыхнуть. Ну да ничего, на новом месте зашевелится. На новом месте забегает. Гентурия тебе не спокойный Ахарт. Там или ты ешь, или тебя едят…
Лагош задумался, и поводья снова повисли. Чего пегая лошаденка, впряженная в телегу, даже не заметила.
К трактиру Куна они подъехали поздно вечером. Заведение Лагошу не понравилось: темное и грязное, а уж крики, доносящиеся оттуда, явно не предназначались для ушей порядочного человека, да еще с ребенком. Гертруда точно не одобрила бы.
Но Гертруда не одобрила и переезд и потому осталась пока в благополучном Ахарте, у своей сестрицы. Дожидается, когда они обоснуются на новом месте. Так что у него есть пара месяцев свободы, а то и три, если дело не сразу пойдет на лад.
Лагош почесал в затылке рукоятью кнута. Внезапно открывшаяся перспектива приятно удивила. Значит, это он верно решил насчет Гентурии.
Дзуруба Лагош отправил кормить пегую, а сам облокотился о стойку Куна и принялся осматриваться. В трактире пили много и шумно, с братанием и ссорами, и хорошенькая служаночка явно выбивалась из сил, подтаскивая завсегдатаям все новые и новые жбаны с пивом.
– Хорошо бизнес идет, – крякнул Лагош. – Народ пьет.
– Разве это пьют? – презрительно отозвался Кун. – Вот в Бине, там пьют. А у нас балуются.
– Так, наверное, и убытков от сильно пьющих много, – продолжал Лагош, наблюдая за новой дракой.
– У нас много, – согласился Кун. – Дикие люди. Это в Бине клиент порядочный, степенный. К трактирщику уважительный.
Лагош, который считал себя порядочным и степенным, уважил Куна жбаном пива, а затем вторым и третьим. На хмельную голову разговор пошел глаже. Лагош выяснил, что работа у трактирщика легкая – «знай себе наливай, да золотые собирай», доходная – «а если б пили, как в Бине, давно бы разбогател», интересная – «чего только не случается, сам не увидишь, не поверишь».
Дзуруб наблюдал за беседой отца издали и предчувствовал, что ничем хорошим она для него не закончится. Так и вышло. После шестого жбана Кун вернулся к своим обязанностям, а грузный Лагош рухнул на пол прямо у стойки и захрапел на весь трактир. Пришлось Дзурубу тащить его до комнаты и укладывать на кровать. Лагош бормотал что-то невнятное и храпел так раскатисто, что Дзуруб решил переночевать в общем зале. Там точно потише будет.
В зале Дзуруб растянулся на скамейке подальше от самой буйной компании и закрыл глаза. Спал он недолго. Что-то тяжелое и на ощупь неприятное опустилось на его босую ногу. Дзуруб охнул и отодвинулся. Незнакомец, который потревожил его сон, был худ, черноволос и печален. Он сидел сгорбившись, склонив кривой нос почти к самому столу, и кашлял тяжело и надсадно.