– Болеете? – не выдержал Дзуруб. – Болотная лихорадка или Дрожь Брита? Погань страшная и то, и другое, как привяжется, ни за что не отстанет.
– Впервые слышу, – буркнул незнакомец и снова зашелся в приступе.
– Но кашляете вы точно как при болотной лихорадке, – упрямился Дзуруб, – ну или еще…
– Я не болею, – повторил незнакомец. – У меня конь болеет. Кашляет. Тоже.
– Как вы? – заинтересовался Дзуруб. – Болотную лихорадку кони не цепляют, а от Дрожи мрут сразу…
– Специалист? – хмыкнул незнакомец. – Много вас тут таких.
Дзуруб обиделся.
– Я как человек человеку, а вы ругаетесь, если не лихорадка и не Дрожь, значит, порошок чумной где лизнула лошадка; моя пегая тоже однажды нос сунула в сумку к какому-то хмырю, еле выходил.
– Порошок, говоришь?
– Ну да, штука страшная, любую лошадь с копыт валит, и не дознаетесь ни за что, отчего сдохла. А вот если чуток только нюхнет, можно понять, что это порошок; я то сразу просек, когда пегая заболела. – Дзуруб вздохнул. – Ох и хвалил меня тогда папаша, никогда так не хвалил.
– Как ты ее вылечил?
– Чего там лечить? – пожал плечами Дзуруб. – Похлебку сварил да скормил, потом как жеребенок забегала, а ведь совсем дохлая была. Папаша…
– Что за похлебка?
Дзуруб почесал в затылке.
– Овса навар, лугавки пару стеблей, обычная самая похлебка. – Дзуруб довольно осклабился. – Только я фишку одну придумал, ну не придумал, случайно вышло. Матушкин бубес в похлебку плеснул. Жуткая гадость, но пегой нравится, похлебку смела только так и поздоровела назавтра же. Я и смекнул, что в бубесе дело, без бубеса ни за что бы…
– Сделай мне, – прохрипел незнакомец.
– Бубес? Да вы его в рот не возьмете с непривычки, говорю же, жуть гадкая.
Незнакомец стиснул руку Дзуруба так, что она сейчас же онемела.
– Сделай мне похлебку. Сейчас. Три месяца терплю. Сил нет.
– Три месяца? – открыл рот Дзуруб. – И не сдох еще коник? Вот дела. Что это за порода такая?
Но тут глаза незнакомца полыхнули пламенем, и Дзуруб ясно понял, что сейчас идеальный момент для похлебки, но никак не для расспросов.
На кухню Дзуруба, к его великому удивлению, пустили. Незнакомец пошептался немного с Куном, и хорошенькую служаночку отрядили Дзурубу в помощь. Он не сразу вспомнил, как похлебку варил – мешали улыбки служаночки, да и спать хотелось очень – но сварил все-таки и вынес миску с дурно пахнущей жидкостью незнакомцу.
– Вот это берите да пусть пьет прямо сейчас.
Незнакомец выхватил у Дзуруба миску, выскочил на улицу. Послышалось торопливое глотание.
– У него что, конь у дверей привязан? – удивился Дзуруб.
Хорошенькая служаночка засмеялась и потрепала его по щеке. Дзуруб хотел было обидеться, но не стал, слишком уж устал. Поднялся в комнату отца, свернулся калачиком на полу. Скамья в общем зале была мягче, но зато здесь никто не требовал от него лошадиных снадобий, и вскоре Дзуруб заснул безмятежным сном.
Лагош проснулся поздно, но с легким сердцем. Шесть жбанов были не зря выпиты. Теперь он знает, куда ехать, чем заниматься и, главное, как сказочно разбогатеть.
– Дзуруб, а, Дзуруб.
В ответ донеслось сопение. Лагоша перекосило. Что за парень. Отец судьбоносные решения принимает, а он не то что не помогает, но даже выслушать не может. Лагош кряхтя наклонился, подцепил ботинок и швырнул его в спину Дзуруба, который мирно спал в углу.
Хряп.
Дзуруб перевернулся на другой бок и засопел сильнее.
– Дзуруб! – позвал Лагош громче. – Вставай! Мы в Бину едем. Новое дело затевать.
Сопение прекратилось. Лагош ждал.
– Какое дело? – без энтузиазма пробормотал Дзуруб, но Лагошу было довольно и этого. Он приосанился и торжественно объявил:
– Я, Дзуруб, пивную открываю.
Квеч, предместье Бины, оказался раем для пивоваров. Хмелем и солодом торговали на каждом углу. От баклажек, жбанов, ведер, кружек и прочей посуды глаза разбегались. Лагош покупал помногу и везде разговаривал о перспективах бизнеса в Бине. Ему отвечали охотно, а еще охотнее продавали. От скидок и подарков голова шла кругом, вот только в долгосрочные отношения торговцы вступать отказывались. Лагош хотел договориться о поставках хмеля на ближайшие три месяца, но торговец предложил купить трехмесячный запас сразу и дал гигантскую скидку.
Лагош покупал и покупал. Он скупил бы весь город, да только золото закончилось. Мешки еле поместились на телеге, и пегая лошаденка, недовольная таким положением вещей, не желала трогаться с места, пока Лагош не взялся за кнут.