Паша и Женя бросились к двери, и попытались открыть ее. Безрезультатно. Они стали толкать ее плечами, лягать ногами, но та даже не шелохнулась. Судя по всему, снаружи ее подперли чем-то большим и тяжелым, возможно – бревном.
– Что будем делать? – закричал Женя, и Паша понял, что его друг балансирует на краю паники. Ему и самому было дико страшно. Они угодили в ловушку чудовища, и одному богу было известно, как собирался поступить с ними кровожадный монстр.
Паша попытался взять себя в руки и с трудом возвратил себе здравомыслие. Дверь им, похоже, не сломать, но, возможно, удаться пробиться сквозь окна. Те были заколочены толстыми досками, но разве они не сумеют выбить их? Или разрубить мечами?
– Окно! – крикнул Паша, тряся истеричного друга за плечи. – Женя, окно! Бери меч, мы сломаем доски.
Они бросились к своему оружию, повернулись к окну, и обомлели от ужаса. Потому что снаружи был огонь. Паше почудилось, что сквозь щели между досками он видит морду дракона, ощетинившуюся рогами и покрытую темной чешуей. Огонь вырывался из его оскаленной пасти, сквозь ряд острых зубов, а прищуренные глаза, полные нечеловеческой злобы, смотрели на двух рыцарей. Затем огонь полез внутрь, и Паша понял – это факел. Кто-то снаружи пропихивал горящий факел в избу.
Женя в этот момент тоже кое-что понял. Понял, запах чего почувствовал, когда они вошли сюда. Это был запах керосина.
Факел упал на покрытый мусором пол, и огонь тут же вспыхнул с невероятной силой, начав стремительно расползаться по всей избе, взбираться на бревенчатые стены, вскидывая языки, лизал солому кровли. Как оказалось, вся изба изнутри была залита керосином. Кто-то очень постарался, превращая заброшенное жилище в крематорий.
Паша и Женя быстро отступили к столу, на котором корчился и кричал Мишка Гуд. Огонь стремительно набрал силу, и наступал на них стеной жара и смерти. Языки пламени скользили по стенам, удушливый дым стремительно заполнял избу. Ребята бросились к окну в противоположной от входа стене, стали колотить кулаками по толстым доскам, но гвозди держали крепко и не поддавались. А огонь уже подступил к ним вплотную. Он перекинулся на стол с привязанным к нему Мишкой, и тот в один миг превратился в живой факел. Его крик перешел в какой-то жуткий монотонный вой, которому вторил жадный рев набравшего силу пламени.
Паша и Женя продолжали колотить сбитыми в кровь кулаками по доскам в окне, когда огонь охватил их, нырнул под доспехи, и впился в кожу своими смертоносными языками. Их хоровой крик разнесся по мертвой округе, ненадолго потревожив тишину брошенной деревни. Разнесся, отзвучал, и довольно быстро смолк. Смолк навеки.
Изба полностью скрылась в вихре бушующего пламени, а дым, валящий густым столбом, казался темной колеблющейся колонной, подпирающей усыпанный звездами небесный свод. Два человека стояли перед гигантским костром, и, щурясь от накатывающего волнами жара, смотрели на огонь.
– Хорошо горит, – заметил Цент, сунув в рот сигарету. Он подобрал горящую палку, которая вылетела из костра и упала ему под ноги, и прикурил от нее.
Рядом с ним трясся бледный Владик. Зверская расправа над тремя людьми повергла его в шок. Даже с учетом того, что эти трое являлись похитителями Машки, которые, возможно, успели сделать с его возлюбленной всякие нехорошие вещи, они не заслуживали подобной смерти. Ее никто не заслуживал. Даже самого злобного злодея, которого нет никакой возможности терпеть на этом свете, можно умертвить быстро и гуманно, не превращая казнь в сатанинское жертвоприношение. Но Цент, похоже, был на этот счет иного мнения.
– Запеканка в стиле девяностых, – сказал он, выпуская изо рта клуб табачного дыма. – Что ж, начало зверской мести неплохое. Даст бог, и продолжение не разочарует.
Владик вздрогнул, представив себе, сколькие несчастные еще расстанутся с жизнями на его глазах. Расстанутся страшно, болезненно, с дикими криками.
И с этим непосильным грузом ужасов, свидетелем которым он непременно станет, ему теперь придется как-то жить.
10
Сложившись пополам, юный Петя, бледный и потный, мощным фонтаном извергал из себя недавно съеденный завтрак. Завтрак пошел наружу коротким путем, через рот. Он решил срезать маршрут, когда глаза Пети увидели то, что осталось от троих его друзей. А осталось от них немного. От бедняги Мишки только кости, обугленные черные кости, да и тех не слишком много. Пламя было такой силы и продолжительности, что почти уничтожило тело полностью.
От Паши и Жени сохранилась кучка черного металла – то, во что превратились их некогда сверкающие на солнце латы. Только благодаря латам и удалось понять, что эти останки принадлежат их друзьям, а не каким-то левым людям.