— Кошмар! Мне столько нужно тебе рассказать! Срочно, приходи ко мне, пока предки у бабушки!
Почему бы с ней не встретиться? Во мне тоже много всего накопилось. Может, если выговориться, станет лучше? По крайней мере, ей я могу рассказать хоть что-то, в отличие от родителей. И хоть я зла на неё, думаю, я смогу побороть в себе это чувство. В конце концов, ведь и я сама в некоторой мере виновата в нашем разладе. Наверно. Если так дорожила нашей дружбой, почему не настояла, не выяснила отношения, не показала, что мне важно с ней общаться, несмотря на то, что в её жизни произошли перемены? А я просто молча отошла от неё.
Со мной всегда так: вечно молчу и ничего не предпринимаю, смиренно принимаю разлуку, а потом ещё удивляюсь, почему люди вокруг меня бесследно исчезают, и я одинока.
Я пришла к старой подруге, и она с порога налетела на меня, сжимая в объятиях. Неля непрерывно повторяла, как скучала. Что ж, похоже, это искренне. И если честно, я тоже страшно скучала по ней.
Первое, что бросилось мне в глаза — это изменения в её облике. Она осветлила волосы так, что стала прямо платиновой блондинкой. Этот цвет высветил её голубые глаза. И кажется, она похудела ещё больше, хотя и так всегда была чрезвычайно стройной. И очень высокой. Ей бы в волейбол играть, а не танцевать, как любила повторять наш хореограф.
— О, я так рада тебя видеть! Знаешь, а ты ни капельки не изменилась! — щебетала Неля. — Чай или кофе?
— Чай. А ты вот изменилась, — заметила я. Она вся блестела своей иномирной прозрачностью, будто превратилась в русалку.
— Ну ещё бы! У меня столько всего произошло! Это ж подумать только — как год быстро пролетел! Ох уж эта учёба! Я вкалываю, как проклятая, готовясь к этому ЕГЭ, чтоб его! Три репетитора, три! В прошлом году было два, а теперь маме вдруг примерещилось, что мне нужно подтянуть английский. И с литературой просто нечто – перечитываю всё, до чего не доходили руки все предыдущие классы. В голове каша…
Неля потащила меня в свою комнату, где мало что изменилось. Та же пожелтевшая от времени карта мира на стене. Гербарий под стеклом, травы и цветы для которого мы скрупулёзно подбирали вместе с ней. Самодельные ловцы снов над кроватью. Стеллаж, под завязку забитый книгами. Горшки с вереском на подоконнике. Всё это выглядело настолько родным, что в горле встал ком. Я любила сюда приходить, и была рада вернуться. Эта пропахшая мелиссой для аромалампы комната показалась мне такой реальной, такой правильной и настоящей после спальни директора, что я едва не сказала себе: «дурной сон закончился, ты проснулась».
— Как поживает Антон? — из вежливости поинтересовалась я, когда мы прикончили по кружке чая вприкуску с сырными галетами. Надеюсь, не ошиблась. Вроде бы, её парня звали именно так.
— Антон? Ты серьёзно? Мы расстались ещё в октябре, вообще-то, — она закатила глаза.
— О, извини. Но откуда мне было знать? — съязвила я.
— А, ну да, точно. Короче, слушай, сейчас я тебе всё расскажу…
И потянулся длинный рассказ о достоинствах и недостатках Антона, который в итоге оказался абсолютно банальным существом, а не тем златокудрым красавцем из племени сидов, легенды о которых обожала Неля. Нечего было и размениваться. В довершение он ушел к какой-то Ире, а потом она его бросила, и он приходил вымаливать прощение, хотя было уже поздно, потому что Нелей уже заинтересовался некий Егор...
Подобные россказни могли утомит кого угодно, но только не меня. Я впитывала каждое слово жадно, не вникая, но завидуя. Все эти перипетии школьных романчиков полнокровные, румяные, нормальные: старшеклассники жили своей неведомой мне отныне жизнью. Мне хотелось ворваться в неё, вернуться обратно к невинным поцелуям, потеющим ладоням и простым разговорам. Но теперь я чувствовала себя исключённой из всего этого блаженства. Вычеркнутой куда-то в непонятный и пугающий мир взрослых недомолвок, ухмылок и манипуляций.
Неля выговорилась, завершив свой опус гениальным выводом:
— В общем, я и подумала, на кой-мне это надо? Не буду пороть горячку и подожду кого-нибудь более подходящего.
— Правильно, — машинально ответила я, как подобает идеальному собеседнику: слушать, кивать, поддакивать.
Потом, к моему удивлению, Неля извлекла из ящика в письменном столе курительную трубку и начала набивать её. Когда мы ещё не прервали общения, у неё вредных привычек не было. Тем более таких китчевых.
— Ого, ты начала курить, — я покосилась на неё. С трубкой в зубах Неля представляла собой презабавное зрелище. Я невольно рассмеялась.