Мои прагматичные родители не приемлют неповиновения и отхождения от чётко заданного плана. Я знала это, поэтому не противоречила им. Но в борьбе за своё будущее решила настоять. Тогда начались риторические расспросы по типу: кто вернёт деньги за репетиторов, какой волшебник сможет подготовить меня к ЕГЭ по обществознанию в достаточно короткие сроки и главное - сколько это будет стоить. Также в ход пошли обвинения меня в легкомысленности, непостоянстве и несостоятельности моих суждений. А дальше пошло-поехало, слово за слово, и мама взяла, да и сказала, что я не просто «такая же как сестра», но ещё хуже.
Сложно передать, насколько обидно это звучит в нашей семье. Я в сердцах хлопнула дверью перед лицом матери, за что она, ворвавшись в мою комнату, влепила мне увесистую пощёчину. Впервые в жизни. А потом ещё одну, и ещё, и ещё… Она хлестала меня по щекам, пока моё лицо не стало красным как помидор. Это было особенно ужасно потому, что я, как и все вокруг, всегда считала свою семью крайне благополучной и благопристойной, не склонной к проявлению насилия. Случай из ряда вон – всего раз мамины нервы не выдержали, тем более на фоне расстройства с кредитами сестры... Но я всё равно жутко обиделась на её. А она даже не попросила прощения. Нечто во мне в тот день надломилось.
Мне стали кругом мерещиться фальшь и неискренность. Будто её обычное будничное обхождение – маска, а её истинные чувства проявились именно в тот момент. Я не могла больше относиться к ней, как к самому близкому человеку. Каждый раз, когда я пыталась посмотреть на неё с любовью, мне вспоминались её обезумевшие, полные беспочвенной и ужасающей злобы глаза, перекошенное лицо и гневные крики. А также тяжёлые удары. Я почувствовала себя страшно одинокой. Будто я одна в мире и никого нет на моей стороне.
Так в выпускной класс я пришла не прежней Полиной, а совсем другой – молчаливой, непривычно задумчивой и дезориентированной в жизни. И первое сентября только ещё больше меня удручило.
У нашей классной руководительницы много талантов. Например, тасовать учеников в хаотичном порядке, подбирая им пары – именно так я оказалась за одной партой с Мишей. Что ж, десять лет до этого дня мы счастливо сидели в разных концах класса. Теперь же он неодобрительно хмурился совсем рядом.
Я всегда радовалась своему росту в 155 сантиметров – мне казалось, чем я меньше, тем сложнее проблемам меня заметить, тем легче мне от них спрятаться, если они всё же вдруг появятся на горизонте. Но будь я и размером с Дюймовочку, мне бы это не помогло. Отношения у нас с ним, мягко говоря, непростые. И сколько не скрывайся от него за россыпью тёмно-каштановых волос, она не сработает как мантия-невидимка.
Узнать друг друга поближе нам с Мишей пришлось в седьмом классе – как раз в тот год его мать стала главврачом в больнице, где работает мой отец. Так мои родители, полные подобострастных настроений, вбили себе в голову, что нам непременно надо подружиться. Уж сколько занудных чаепитий, то у нас дома, то у Миши, мы пережили – не счесть. А потом и вовсе случайно очень сблизились… Но это уже неважно. Теперь-то всё в прошлом, и всё ерунда, думала я.
Следом наша классная объявила, что учительница биологии уволилась. Эта добрая женщина ставила мне пятёрку по своему предмету, будто подавала милостыню. Заменять её вознамерился директор, который по образованию биолог, но долго не брал уроков. Это известие меня не особо тронуло. На фоне общего упадка моего настроения школа, как и всё остальное, волновала значительно меньше, чем прежде. Ну и что, если теперь этот строгий, нагоняющий страх мужчина будет вести предмет, который мне всё ещё предстоит сдавать? Ничего страшного, думала я. Всё будет по-прежнему, думала я.
Я пыталась построить вокруг себя своеобразный кокон, абстрагироваться от окружающей действительности. Сохранить и пронести в себе остатки прежней цельности. Быть самой у себя, раз рядом со мной нет никого, кто бы мог поддержать. Но вышло из этого вовсе не то, что я ожидала.