Его отстраненность и холодность от сознания владения и собственного превосходства просто выводили меня из себя. Хотелось сделать ему больно. Конечно, я могла снова начать говорить о сестре. Но теперь я знала, насколько его выводит из себя правда. И я опасалась за свою жизнь.
Хотелось сбежать, но не было возможности. Его жестокость порождала резонансную волну — жестокой становилась я. Мне хотелось любым способом сбить с него спесь: обмануть его ожидания или унизить. Хотелось никогда больше не видеть его, но при этом знать, что он страдает. Если он вообще на это способен.
Всё чаще меня посещали сомнения в наличии у него в груди органа, качающего кровь. Будто его оттуда вырезала и унесла с собой в могилу Лиза.
Также было похоже, что и в моей груди что-то рассыпается.
Солнце начинало клониться к закату. Я почти не бросала взгляд за окно — примелькавшееся полотно леса утомляло. Но вдруг я обнаружила, что деревьев больше не видно. Я приподняла голову: населенный пункт. Одна из тех деревень, что разбросаны по обе стороны от шоссе. Следом должна быть ещё одна, потом другая, а толку…
Обычно я не обращала внимания на дорожные знаки, так как плохо в них разбираюсь, но тут я увидела вещь крайне меня заинтересовавшую — указатель «Пост ДПС — 400 м». Пост ДПС? Это вроде дорожной полиции, может, они смогут хоть как-то помочь. В любом случае, если привлечь их внимание, они наверняка захотят провести проверку или что-то в этом духе.
Другого плана у меня не было.
Я приготовилась. Ступни вновь лежали на раме. Бить изо всех сил. Бить. Когда этот пост будет рядом.
Я с замиранием сердца вглядывалась в пролетающие мимо постройки. Только бы не пропустить. Дыхание участилось. Главное, чтобы он не заметил, что я хочу делать.
И вот он — спасительный пост. Рядом стоят эти чудесные, распрекраснейшие люди в фуражках и с дорожными жезлами. Их вид ещё никогда не вызывал у меня такой эйфории. Разбить стекло. Они должны заметить. Разбить.
Когда мы поравнялись с постом, я со всей силы ударила ногами по стеклу. Удалось! Оно действительно разбилось. Осколки поранили мне ноги, кровь закапала на сидение, а мне хотелось смеяться. Я закричала что-то в духе «спасите-помогите». Он от неожиданности резко выкрутил руль, и машина сильно вильнула в сторону, чуть не столкнувшись со встречной.
— Ты что, чокнулась? — единственное, что он воскликнул. Кажется, его голос ещё никогда не звучал более взволновано, как приятно.
Я чокнулась? Странный вопрос. Не я же его похитила.
Всё это представление около поста ДПС, конечно, не осталось незамеченным. Раздался и свист, и крик и даже жезлом вслед нашей машине замахали. Ему просто пришлось съехать на обочину. А к нам направился дорожный инспектор. Я была готова расплакаться от счастья.
— Послушай, не глупи, — тараторил он, глядя в боковое зеркало на приближающегося человека в форме. — Сиди молча.
— Нет! — я пододвинулась к передним сидениям. Пораненные ноги ужасно заболели, но я сдержала слёзы. Мне повезло, что я не боюсь крови. — Я всё ему расскажу. Я с Вами всё равно не останусь.
— Пока он не подошёл, одумайся, — он был в панике. — Если ты о той истории про Нину, то я всё придумал — это ложь.
— Каждое Ваше слово — ложь.
— Пока не поздно, прими правильно решение. Я ведь люблю тебя! — он посмотрел на меня так, как раньше никогда не смотрел. Умоляюще, без издёвки, без злого умысла. Или мне так показалось?
Мне вдруг стало его так жалко, что захотелось крикнуть «поехали» — и умчаться дальше. Кто он, по сути? Несчастный, одинокий, сумасшедший человек. Может, он просто не отдаёт себе отчёта в своих действиях? У меня действительно была возможность спасти его и всё уладить. Мне действительно было жаль его — ненависть, как рукой сняло. Но я поступила правильно. Снова простить его — было бы безумием.
— Сержант Агафонов, — у водительского окна появилось мясистое лицо в фуражке. — Почему вы создаёте аварийную ситуацию на дороге?
— Помогите мне! — я высунулась из разбитого окна. — Меня украли и удерживают силой, я ранена, я несовершеннолетняя!
Сержант бросил на меня недоумевающий взгляд. Подобного рода происшествия явно не входили в перечень его каждодневных обязанностей.
— Не слушайте её, она не в себе, — директор улыбался, как заправский рубаха-парень и уже доставал из бумажника красные купюры. — Договоримся…
— Нет, пожалуйста! — я чуть ли не наполовину высунулась из окна. — В этой стране есть вообще правосудие?! Спасите, он же маньяк! Он украл меня и везёт непонятно куда! Мои родители ищут меня! — я тянула к сержанту окровавленные руки.