— Нет, работать в поле они не имеют права. Неужели вы успели забыть обычаи собственной страны? Вы ведь не так уж долго прожили на Востоке.
— Мне просто интересно узнать, какие здесь произошли изменения. Я что-то не припоминаю, чтобы в последней отчетности Харальда Йоргенсона числились рабы, и для меня в новинку эта вира, которую наложил Гутрум.
Эмбла не обратила внимания на недовольство в голосе Эдона. Ее писец подготовил все бумаги для проверки. Она сумеет отчитаться за каждую золотую монету, взятую из собственности эрла, и сделает это получше транжиры Харальда.
— К королевской вире надо привыкнуть, — согласилась Эмбла. — Но она почти не имеет смысла в пограничных землях. Мерсиан, посмевших войти в Варвик, ждет расплата.
— Эти люди, — Эдон указал на работающих в карьере, — те самые мерсиане, которые расплачиваются за свой грех?
— Да. Жаль только, что они быстро мрут, но и размножаются также быстро, поэтому недостатка в рабочей силе я не испытываю.
— Скажи, пожалуйста, а как ты поступаешь с женщинами, которые имеют глупость наведаться в пограничье?
Эмбла не задумываясь ответила на этот щекотливый вопрос:
— На кухне полно дел, да и у ткацких станков тоже, к тому же я разрешаю своим танам использовать захваченных мерсианских женщин по собственному усмотрению. Так ими легче управлять. И воины тоже довольны.
— Представляю себе, — пробормотал Эдон. — Вот почему, пересекая свои владения, я не увидел ни одного поселения мерсиан. А когда я в последний раз приезжал сюда, их было столько же, сколько саксонских ферм. Датчан же почти не встречалось, так что Варвик стоил мне больших денег.
— Только датчане могут жить на датских землях, милорд. Это закон Гутрума.
Бесполезно обсуждать с женой племянника закон Гутрума, подумал Эдон.
— Давай отложим политику до вечера. А завтра я осмотрю оловянные и серебряные рудники.
У выхода из каменоломни Эдон встретил Рига, посланного за принцем. Воин с трудом сдерживал гнев. Эрл спешился и бросил поводья конюху.
— Что случилось? Говори все.
— Горит деревня Вуттон, — отрывисто произнес Риг, обычно холодные голубые глаза его сверкали от негодования.
— Откуда ты узнал? — Эдон подавил тревогу: ведь в Вуттоне в хижине матушки Врен осталась Тала…
— Я поймал поджигателей, милорд. — Риг резко обернулся и указал на четверых викингов, которые стояли в тени скобяного сарая, опершись на топоры. Лица у них были такие же злые, как у Рига.
— Матушка Врен не пострадала? — Холод сжал Эдону сердце, так как он помнил, что Тала осталась ночевать у старухи в доме.
— Асгарт утверждает, что все жители убежали в лес и никого не удалось поймать.
Эдон немного успокоился. Тут Риг выложил ему остальное:
— Когда я пришел в Вуттон посмотреть на пожарище, хижина, где вы оставили лимскую принцессу на попечение старухи, была пустой. Никаких следов обитания в этом жилище нет.
— Что? — Эдон был сбит с толку.
— Я нашел сундук, где лежала одежда дамы, а среди пепла — ее украшения. Все это я отнес к вам в главную башню. Больше там ничего не было — ни мебели, ни посуды, ни кроватей. Боюсь, что вас обманули, милорд. Принцесса Лима в Вуттоне не живет.
Эдон хмыкнул, пересек двор и подошел к сараю. Что ж, от своего плана навестить невесту он не отступит. Дерзкая девчонка перехитрила его, но сейчас эрла больше беспокоили викинги, ослушавшиеся его приказа.
Датчане недавно прибыли в Варвик из Ломбардии[18], где свирепствовал страшный голод. Эдон окинул взглядом изможденные лица и обратился с вопросом к старшему:
— Ты слыхал о моем утреннем приказе, викинг?
— Да, господин, слыхал, — ответил мужчина, который от недоедания покачивался на кривых ногах. — Меня зовут Кривой Арчам. Пожар учинил я, а на сынах моих нет вины.
— Почему ты ослушался приказа? Все четверо переглянулись.
— Наши владения начинаются в Вуттонском лесу, — сказал самый младший. — Отец, говори эрлу правду, иначе наши головы очутятся на колу.
— Уймись, Ранульф, — вмешался другой брат.
— Это твои сыновья, викинг? — снова спросил Эдон.
Старший из мужчин утвердительно кивнул седой головой. Эдон не мог определить его возраст: лицо и шея были морщинистыми и измученными от солнца, ветра и недоедания.
— Да, только трое сынков у меня осталось, а было десять, таких же рослых и статных, как вы.
— Тогда почему ты подверг их опасности, нарушив мои приказы? — требовательным тоном спросил Эдон и, когда ответа не последовало, обратился к Ригу: — Отведи старшего к частоколу и отруби ему голову.
Риг с воинами немедленно сделали шаг вперед, собираясь выполнить приказание Эдона.