— Искренними.
— Значит, ваше обещание было ложным.
— Нет. — Она дернула головой, пытаясь высвободить подбородок из его пальцев. В бездонных янтарных глазах затаилось страдание. — Вы правы. Тогда я дала обещание, не подумав.
— А теперь?
Тала посмотрела на его рот.
— А теперь я помогала и решила поступать по-вашему, Эдон.
— По-моему — значит, по-христиански. Когда завтра я дам обет, соединяющий нас, то это будет священная клятва. Не знаю, стану ли я хорошим христианином, об этом судить Богу. Но одно знаю точно — свое слово я умею держать.
Тала недоуменно наморщила лоб и закусила уголок губы. Этот подкупающий жест был особенно мил Эдону, но он удержался от поцелуя.
— Я слышала, что христиане клянутся не брать себе других женщин, кроме жены, — сказала она. — Куда же вы денете своих наложниц?
— Каких еще наложниц? Вы полагаете, что я сплю с женами своих воинов и советников? Я, кажется, уже говорил вам, что вы — единственная, с кем я спал в Варвике. А если станете моей женой, обещаю верность до гроба. Чего вы еще можете желать?
— Не знаю, — отозвалась Тала. Она желала любви, но не осмелилась сказать об этом. — У моего народа другие обычаи. О браке договариваются, но эти договоры часто нарушаются. Нас, кельтов, конечно, можно упрекнуть в легкомыслии, зато мы не лицемерим, подобно христианам, которые дают ложные клятвы. Если я поклянусь в верности, то не нарушу клятвы.
— Я тоже.
Эдон наклонил голову и слегка коснулся губами ее рта. Это был целомудренный поцелуй, лишенный страсти, но… нежный. Эдон, выпустив из пальцев ее подбородок, отступил назад и указал на дверь.
— Пойдемте?
Тала смиренно ответила:
— Как прикажете, милорд.
Во время завтрака Эдон запасся едой. Насколько ему помнилось, путь до озера был долгим и трудным, так что в Варвик они до вечера не вернутся.
Они отправились в дорогу не мешкая. Миновав пыльное русло Лима, Тала с Эдоном очутились в чащобе. Кроны деревьев плотно закрывали солнечный свет, а земля густо заросла папоротником. Несмотря на тень, здесь стояла удушливая жара — засуха добралась даже до лесных дебрей.
Тропинки заросли, но Тала шла уверенно и легко по знакомой дороге. Они быстро добрались до необычного места — прямо из земли торчала скала, похожая на гору со снесенной гигантским топором верхушкой. Наверху среди семи валунов росли рябины, а внизу — липы. Тала повела Эдона к той стороне, где скат был пологим. Им преградили путь заросли шиповника и неторопливо текущий ручеек. Эдон опустился на колено и горстью зачерпнул воду. Он утолил жажду, затем стал плескать себе на лицо и шею, чтобы смыть пот.
— Вы заблудились, Тала? — спросил он, кончив умываться.
Тала смотрела, как капли воды падают у него с подбородка на мягкую кожу куртки. Улыбнувшись, она покачала головой и ступила на укрытый листвой камень. Эдон увидел среди кустов шиповника узкий проход. Он понял, что под камнем находится рычаг.
— Здесь не очень просторно, но матушка Врен проходит без труда. Вы сможете пролезть?
Эдон засомневался.
— Только если превращусь в безрукого карлика, — сказал он, но пригнулся и стал протискиваться боком, пока Тала нажимала ногой на рычаг. На полпути он крикнул: — А как же пройдете вы?
— О, тут есть одна хитрость. Я вас догоню, не беспокойтесь.
Она внимательно следила за ним и, как только он ступил на поляну перед дубовой рощей, отпустила рычаг. Затрещали сучья, и просвет в кустах закрылся. Колючая листва снова образовала непроходимую стену.
— Тала! — закричал Эдон. — Где находится другой конец этого устройства?
— Его нет. Ждите меня! — откликнулась она откуда-то из-за живой изгороди. — Я подойду к вам, когда солнце встанет над верхушками дубов.
Смех Талы доказал ему, что она, во-первых, не хочет показывать кратчайший путь в свою рощу, а во-вторых, ей нравится дурачить его. Эдон посмотрел на кроны дубов — солнце пока пряталось за ветвями. Сняв со спины мешок, он уселся и стал ждать. На покрытой камнями поляне трава была низкая и сильно выщипанная — видимо, здесь паслись лошади.
Эдон уже начал терять терпение, но тут из-за огромных дубов вышла Тала. Она переоделась в короткое платье без рукавов и расплела косы. Голову ее украшал венок из голубых фиалок и розовой мальвы.
— Примите мои извинения, милорд. Я хотела должным образом приветствовать вас в Арденнском лесу.
Эдон собрался сказать, что пришел сюда не для игр с лесной нимфой. Он встал, и в этот момент солнечные лучи, прорвавшись сквозь крону дубов, ослепили его. Он прикрыл ладонью глаза, а Тала фыркнула.