Мелкий не закрывая рта, закивал. Зрелище испуганного и притихшего Волси убеждало в серьёзности намерений пленницы лучше всяких слов.
— Ну! — рявкнув, поторопила его девушка.
— Тут рядом. Не убивай брата, мы не виноваты. — жалобно заблеял маленький прохвост, указывая рукой себе за спину. — Там. И меч, и кинжал, и лук.
Саффи задумалась. Есть серьёзный риск, что он может привести подмогу. Тут могли находиться и другие стражники или разбойники — поди разбери, кто они вообще такие. Кто-то же связал её.
— Кто здесь ещё есть здесь, кроме вас?
— Никого. — трясущимися, готовыми расплакаться губами, ответил мелкий. — Ты всех убила.
— Врёшь, гадёныш. Тогда кто меня так хорошо связал?
В глазах малыша застыл ужас. Он отрицательно замотал головой, но не проронил ни слова. Испуг сделал его немым.
— Говори, мразь. — Саффи сжала ноги, и её пленник засипел, тщетно пытаясь высвободиться. — Или я убью его!
— Это я. — хлопая ладошками по икрам девушки, прохрипел Волси. — Я тебя связал. Мы тебя боялись.
Девушка ослабила хват. Это походило на правду. Она вспомнила босые ноги рядом с собой.
— Уж не ты ли ударил меня? — буркнула Саффи.
Пленник молчал. Вместо него взял слово мелкий.
— Я сейчас. — и бросился прочь.
— Стой! — крикнула вдогонку Саффи, но он уже нырнул в кусты.
— Если он приведёт кого-нибудь, я успею сломать твою шею. Ты понял?
— Он никого не приведёт. — подал голос Волси. — Он же сказал, что ты всех убила.
И действительно, не прошло и минуты, как из кустов выполз на карачках мелкий. Похоже, у них там был лаз. В руках он тащил её оружие — меч в ножнах, пояс с кинжалом и метательными ножами и её сокровище — чудесной работы лук.
Малыш остановился, не доходя два шага до ног девушки. Медленно положил свою ношу.
— Молодец. — сказала Саффи. — Теперь кинь мне кинжал.
Малец повиновался. Нарочито медленно он вынул кинжал из ножен, взял его за лезвие и нелепо бросил в её сторону, будто отталкивал что-то от себя. Трусишка старался не провоцировать столь грозную воительницу.
— Не убивай брата, а. Это я ударил тебя. Мы боялись, что ты будешь нас бить. — его голос обрёл некоторую серьёзность. — И меня не бей. Пожалуйста.
Кинжал упал рядом с руками Саффи. Перерезать верёвку не составило сложности. Руки оказались свободны. Стараясь не ослаблять хват, девушка растирала занемевшие руки. С минуту прошло, прежде перестало колоть в пальцах. Она резко подняла ноги, освобождая шею Волси от удушающего захвата, и подтянув их к себе, двумя взмахами перерезала верёвку.
Всё это она проделала столь быстро, что бывший пленник даже встать не успел, и его волосы оказались в левой руке Саффи, а к правому уху приставлен кинжал. Он снова стал пленным.
— А теперь ты мне расскажешь, что тут у вас твориться.
Не успела она произнести эту фразу, как почва под ногами заходила ходуном, а просевшая вершина холма пришла в движение. От неожиданности, девушка выпустила волосы мальца, но тот от страха и не думал удирать — холм поднялся кверху и их троих закидало комьями земли, а над провалом взметнулись два огромных, драконьих крыла.
— Может ты расскажешь, куда собственно мы направляемся?
Вопрос Саффи вывел Риза из состояния задумчивости. Мысли были невесёлые. Им приходилось покидать Сагрн в непростое, сложное время. То, что варвары уходят не означало, что угрозы с их стороны больше нет. Вот сейчас они доберутся до Баламаунта, а что дальше? Внутренняя усобица рано или поздно разразиться, и что тогда? Станет ли Эндон войной против сына и его приспешников? И если да, то кто победит в этой заварушке? И даже если победит Эндон, то всё одно варвары ослабнут настолько, что вряд ли смогут быть полезны в войне против Империи. А то что война будет, юный маг не сомневался. Пусть Сагрн и небольшой, по меркам Массала, тем не менее Империя не может оставить без внимания такой прецедент. Так все захотят отделиться и не платить дань Массалу. Север и так всегда был свободолюбив. Здесь, в отличие от юга и востока, рабство не поощрялось. Даже попавшие за долги в кабалу, могли выкупиться, или пробыв в холопах три года освобождались по закону. Правда закон не всегда исполнялся, но это не находило поддержки у населения.
Единственным исключением являлись первенцы обоих родителей, проданные магам. Такие, как он и все его спутники. Таков был обычай с древнейших времён. Обречённые на жалкое существование, в виде живого ящика, или же жертвенное приношение богу или донор, для продления жизни волшебника. Право мага не оспаривалось никем и никогда.