Лена испуганно смотрела на происходящее и не могла понять причину такого резкого, а главное сильного выпада. Нельзя было сказать, что это редкость, но в основном была причина, хоть самая незначительная. То намусорила, то что-то забыла купить, то не так приготовила. И почти каждый раз заканчивался как минимум пощечиной. Но, а если вмешивался отец, ту можно было и кулаком получить. Хотя его происходящее особо не волновало, все же, мать насильно его пыталась подключить к скандалу. Да он особо и не сопротивлялся. Было ясно лишь одно. Лена была козлом отпущения, хотя, конечно же, была ни в чем не виновата.
А Раиса уже пошла в слезы, и всем своим жалким видом привлекала внимание. Наконец на рев, с кухни пришел Александр. Он с нескрываемым отвращением посмотрел на Раису, а потом с таким же взглядом на Лену.
- Что случилось? – монотонно и безучастно спросил он.
- Эта гадюка надо мной издевается…, - сквозь слезы, но без малейшей запинки моментально ответила Раиса.
- Я ничего…, - попыталась оправдаться Лена, но в ответ лишь получила оплеуху.
- Иди в свою комнату и не смей оттуда вылезать, пока тебе не разрешат! – громко и злобно прокричал отец, и указал на выход пальцем.
Лена мгновенно поднялась и быстро удалилась, громко захлопнув за собой дверь.
Уже из своей комнаты он слышала голос матери, который нагло врал Александру про то, что случилось, хотя с другой стороны, ему было все равно.
Девушку рвало, изнутри. Щека болела, но сердце болело еще сильнее. За что? Что она сделала? Ответа не было. Раисе просто нравится причинять боль своей дочери. Для нее это отвод, и единственное развлечение в жизни.
Лена легла на край дивана и поджала ноги. Она была в отчаянном положении. У нее нет отдушины, нет места, в которое можно было бы убежать. Нет человека, которому можно излить душу, и которому было бы не все равно. Одна лишь бабушка, да и та, что фарфоровая кукла. Что ей говорить, что стене, одинаково. А все эти страны фантазий и воображения, ровным счетом ничего не стоят, и работают только в фильмах. В жизни им нет места, нельзя уйти в себя так глубоко, чтобы не было бы слышно этого беспрерывного гула жизни. Он бесконечен и безжалостен, от него не уйти.
Девушка просто лежала и смотрела на узоры ее обоях. Она не хотела думать, потому как, мысли несли лишь боль. Она не хотела кричать, потому как, крик привлечет внимание. Она не хотела жить, потому как, смысла в жизни не было. Так она и уснула.
***
Мелодия звонка тихо, но настойчиво разносилась по комнате. Лена подскочила и схватила телефон. Она не сразу поняла, что это всего лишь рекламное сообщение, единственное что удивляло, так это довольно позднее время для такого рода сообщения. Но зато она проснулась. На часах было уж девять вечера. В коридоре было тихо, а значит, что родители или спят или ушли с гостями. Но скорее всего, просто спят. Иначе бы Лену разбудили и заставили одевать свою мать, и вполне возможно и сопровождать.
Девушка встала и подошла к зеркалу рассмотреть щеку. На ее облегчение след был едва заметен, но все же, был.
- Это безмозглый ребенок. Кому она надо…, - тихо эмитируя голос матери, прошептала Лена, глядя на себя в зеркало.
Находиться в этой давящей тишине, Лена больше не могла. И она решила выйти на прогулку. Девушка понимала, что про нее уже давно забыли, и если она тихо уйдет и тихо вернется, то этого просто не заметят. Она достала из ящика щетку-расческу и принялась приводить себя в порядок, она даже губы накрасила своей любимой помадой, и обвела глаза. Потом Лена одела черную, широкую толстовку с капюшоном и единственные новые джинсовые шорты, по пошлому короткие. Но если учесть худые ноги Лены, надлежащего эффекта, они не вызывали. Вид у нее был почти мальчишеский, но по-другому она неумела одеваться. Научить ее было некому, а вот наоборот, пресечь, этого хватало. Любую юбку короче колена, автоматически делала ее проституткой в глазах родителей, а макияж ярче обычного, тот добавлял приставку подзаборная. Но а, такой стиль, делал ее еще более незаметной, что девушку вполне устраивало.
Осторожно и как можно тише, Лена вышла в коридор и прислушалась. По-прежнему было тихо. Тогда она смелее направилась к дверям. Выйдя из подъезда, она наткнулась на свою бабушку, но поняв, что та одна, молча, прошла мимо. Поймав лишь уже до боли знакомый, беспомощный, трусливый взгляд. Но девушка на нее не обижалась. Она даже жалела свою бабушку, вспоминая сколько побоев пережила та. Сколько вытерпела, пока дедушка был жив. Жалела и боялась. Боялась, что станет такой же. Трусливой и беспомощной. Какой она почти уже и является. Возможно, все-таки в этом отчасти виновна и Тамара. Она ни разу не поддержала девушку, хотя как никто другой понимает ее. Лишь только когда никого рядом не было, она приходила и плакала вместе с ней, говоря, что все это скоро кончится. Но ничего не кончалось, а с годами становилось только хуже.
Лена неторопливой походка шла вдоль улицы. Но шла она не бесцельно. Был у нее один секрет, даже правильней назвать, надежда. Недалеко от ее дома находилась штрудельная, с красивым названием «австрийское чудо». Оттуда всегда вкусно пахло, но для девушки цены были заоблачные. И буквально чуть ли не раз год, она могла себе позволить купить хоть кусочек. Конечно, когда не всегда есть деньги даже на хлеб, о штруделе и не думаешь даже.
Но ходила она не из-за запахов или красивой обстановки. Через специально большое окно, было видно кухню, чтобы прохожие могли наблюдать, как повара готовят. И одним из поваров был молодой худощавый парень. На его груди даже красовалась табличка с именем, но из-за шрифта, Лена, так и не смогла издалека, прочесть его. Девушка однажды встретилась с ним взглядом, и парень скромно улыбнулся и подмигнул ей. Лена, конечно же, сразу скрылась, но в памяти это отложилось и звало ее сюда как бабочку на яркий свет. Очень глубоко в душе она надеялась, что он может оказаться тем билетом в лучшую жизнь, который она так отчаянно ищет. Ведь, как это странно бы не звучало, он был нормальным, настоящий контраст, для ее ненормальной жизни.
Как раз парень был на смене, и весело обсуждая что-то со своими коллегами, ловко работал с тестом, иногда поглядывая в окно. Но вот тут, как назло, Лене и не повезло. Или туристы или просто зеваки, облепили витрину и, хихикая, следили за процессом. Лена же терпеливо стала подальше, в надежде, что повар обратит на нее внимание и узнает, может тогда он поймет намек и подойдет к ней, ну или хотя бы пригласит войти. Она была согласна уже практически все сделать сама, лишь бы пальцем указывал.
Слушая окружающий шум, Лена ловила себя на мысли, что не понимает его. Он для нее просто шум. Она не видит никакой романтики в гуле машин, звуках улицы, даже человеческая речь для нее выделялась из этого шума. Она всячески пыталась перебороть в себе нарастающий страх и стыд, и желание быстрее, отойти от окна, несмотря даже на то, что стояла она довольно далеко, и не была уверенна, что ее видно с помещения. Почти ночь, все-таки. Уговаривая себя, простоять еще хотя бы пять минут, Лена то и дело смотрела на время. Но смелости надолго не хватило, и она, так же, резко как встала на этом месте, ушла. По дороге, Лена пыталась самая себя оправдать за эту трусость, но ничего так и не смогла придумать, поэтому она просто старалась отвлечься. Что впрочем, ей удалось, хоть и случайно.
Раздалась, приглушенная мелодия звонка ее телефона, и пошла приятная вибрация. Лена даже немного удивилась, но когда увидела надпись на экране, сразу же, скривилась. Она подняла трубку и сухо, но тихо спросила.
- Да Дима?
Из трубки раздался бойкий, писклявый, мужской голос.
- «Привет Ленок, ты где? Дома»?
Такое рвение было неспроста, и Лена замедлила шаг.
- Ну, почти, а что?
- А где ты? – все также быстро продолжал Дима.
- Гуляю просто, мне нужно было на воздух.
- «Что-то случилось? Ты далеко».
Лена уже потерялась в этом бесконечном потоке вопрос. Дима только учился в институте внутренних дел, но должность ему была уже обеспеченна мамой майором. Плюс подкожный характер, и полное отсутствие даже намека на честь, позволят ему быстро подняться по карьерной лестнице. Но, а мама поможет.