А когда у врага тоже автомат и шансы равны, появляется возможность думать и договариваться. Забавное существо — человек. Сколько я за ним наблюдаю, столько убеждаюсь: рассчитывать отдаленные последствия своих действий он начинает, только если в результате ошибки ему грозит немедленная гибель. А осмысливает предыдущие поступки только после того, как крепко получит по морде. Лишний аргумент, кстати, в пользу того, что все эти ваши разговоры о духе, об искре божьей, которая якобы в вас есть — глупости, самоидеализация. В вас не больше божественного, чем вот в этой траве. Из земли растете, плоть от плоти её.
— Ты говоришь так...
— ...Словно сам —не человек? — глаза у Лесника, л как затягивающиеся льдом морозные лунки. — Да нет, человек, конечно. Тоже плоть от плоти Земли. Можешь унять свою грасовскую бдительность. Сегодня — так даже слишком разговорчивый человек. Но могу я себе позволить хоть раз с тобой поговорить?
Так вот, о девастаторе. Ты уже знаешь: на расстоянии двух метров он превращает объект почти целиком в ничто, в неощутимое излучение, которое не только воздух не ионизирует, а вообще с материей никак не взаимодействует. Утечка энергии в виде квантов света и при этом примерно равна взрыву снаряда. Большого, но не самого крупного из существующих. А вот если выбрать цель на другой стороне земного шара, такой же точно объект взорвется как пятьдесят тонн тротила. Плюс радиоактивное заражение.
А если ударить по атомной электростанции, по пусковой установке стратегической ракеты, по складу боеприпасов? По объектам связи и радионавигации? Такие мелочи, как небоскребы, я уже не обсуждаю. Если построить сто, пятьсот девастаторов и нанести одновременный удар? Думаешь, эта организация не найдет пятьсот смертников? Соблазнительно, правда?
Плюсы этого оружия тебе не надо описывать, ты ведь спец по борьбе с терроризмом. Компактен, стреляет из любого положения, в том числе из подземного и подводного, стреляет сравнительно незаметно, мгновенно доставляя заряд к мишени сквозь толщу земной коры. Заслониться от него ничем нельзя по определению. От девастатора нет и не может быть защиты, именно поэтому я и всполошился, девонька. После того, как твой майор выложил все или почти все добытые им теоретические выкладки тем людям, которые смогли захватить установку...
Он-то думал, что Челноков тоже у них, что теперь уже всё равно. А Челноков гуляет на воле. Твой начальник, пытаясь оценить ситуацию, нечаянно толкнул чашу весов —да так, что ситуация вышла из-под контроля. Или вот-вот выйдет. Того, что узнали ваши оппоненты, всё равно мало, но имея в руках саму установку, они довольно скоро разберутся в принципе её действия и смогут настроить сколько угодно девастаторов.
— А может, пусть она будет не только у России? Например, у двух-трех стран?
— Это слишком мощное оружие, чтобы сдавать его кому бы то ни было. Слишком велик будет соблазн остаться безнаказанным. Ни одно из существующих правительств крупных держав такого соблазна не выдержит. А попади оно в руки к экстремистам...
— А оно непременно им достанется, если пойдет в массовое производство в России, — проговорила Ирина.
— Тут ещё есть нюансы, о которых я не могу тебе сказать прямо. Скажу обобщенно. Политика —это борьба за выживание больших групп людей. Каждая группа надеется в результате подчинить, построить и переделать всех остальных по своему образу и подобию, поставить под контроль весь мир. Однако, старая мудрость матери-Земли заключается в том, что ни одна из групп на протяжении нескольких тысяч лет не могла победить до конца. В результате человечество развивалось хаотически, рывками, как группа рабочих муравьев тащит свой тяжелый груз. Но именно таким способом груз оказывается в конце концов в муравейнике, а не упирается в случайную травинку. Сравнение старое, но очень точное... Упрётся в тупик один социум —его обгоняет другой, начинает стажировать он — выходит вперед третий. И так до бесконечности — в обозримом будущем. Не надо нарушать этот баланс. Девастатор его нарушит, я это знаю точно, девонька, здесь не может быть никаких "наверное". Он должен быть уничтожен. ГРАС может это сделать быстрее, точнее и чище любых других структур, поэтому я обращаюсь к вам. Вот поэтому и разбудил тебя среди ночи.
— Что мы должны сделать?
— Поехать в Питер, проникнуть в секретную подземную лабораторию и уничтожить девастатор. План места, чертежи ключей и коды замков — вот на этих двух дискетках. На одной — зашифрованная программа с данными, на другой — ключ к шифру. Большакову не нужно объяснять, что и как, — разберется. Возьмите Челнокова. Он здесь, в Москве. Живет в Нагатино, работает слесарем в Южной Гавани. Под фамилией Чесноков. Немудреная мимикрия, однако спасла его от ваших сетей. Вы должны спешить, теперь рассекречивание технологии аппарата —вопрос одного-двух дней. Если тамошние инженеры разгадают принцип его работы, для сохранения тайны нужно будет перебить и их. Меня такая перспектива совершенно не греет.
— Я всё сделаю, Лесник. Сегодня же. Как мне с ним разговаривать, что можно сказать?
— Как интуиция подскажет, —усмехнулся тот.
— Я хочу тебя спросить. Ты ведь тоже... из той организации?
— В одной из ипостасей своих — да, — сверкнул глазами Лесник.
— Значит, ты не во всем с ними согласен?
— Понимаю. Ты хочешь спросить, на какое ведомство я работаю. Чей я ведомый.
— Я не так хотела спросить...
— Но именно это имела в виду. Ничей, поверь мне на слово. Работаю сам на себя. Это моя высшая ипостась.
Ирине вдруг опять стало стыдно.
— Лесник, прости меня, пожалуйста... за заколку.
— Ничего. Помнишь, ты вначале тоже очень часто не хотела меня слушаться, —он улыбался, но по-прежнему чуть печально.
— Это в последний раз!
— Знаю. Тебе пора, на работу опоздаешь. Я посижу ещё немножко.
Шумел осенний парк. Пахло листвой и озером. Лесник встал со своей скамеечки и поцеловал Рубцову на прощание. Та с притворной улыбкой смотрела на него испытующе, но Лесник, как и Борисов, оставался для неё непроницаем. Она повернулась и быстро пошла прочь! Лесник снова опустился на неудобную скамеечку. Сейчас она выполняет его поручение и думает только об этом, заслонившись от неприятных чувств и мыслей. Гораздо позже она поймет, почему Лесник пригласил её на последнее свидание именно в Орехово-Борисово, провел по Борисовскому проезду и беседовал с ней возле Борисовского пруда, что он хотел всем этим сказать. Но это будет позже.
Лесник поднял голову и подмигнул вслед удалявшейся маленькой фигурке.
— Прощай, девонька. Возрадуемся, —проговорил он чуть слышно.
Глава 8
Майор Борисов выслушал её внимательно, не перебивая, но и не оставаясь безучастным: когда кивал слегка, когда задавал уточняющие вопросы. В поддержание эмоционального контакта во время беседы он умудрялся вкладывать ровно столько энергии, чтобы собеседнику было всегда тепло, не отпугивая его излишним жаром и не замораживая его равнодушием. Во всяком случае, с Ириной он умел общаться именно так. Она позже попробовала сама следить за собой и убедилась, что ровный тон — большое искусство и овладеть им не просто.
Борисов потянулся к нераспечатанной пачке "Явы" и стал вертеть её в руках.
— Хорошо, что ты подняла эту тему. Пусть даже по заданию Лесника. Не думаю, что тебе было комфортно играть за два клуба сразу. Команды ведь могли встретиться и на одном поле... Прямо скажем, не футбольном.
Ирина вдруг словно заново увидела сидящего перед ней человека, без привычных клише и кривых призм, через которые воспринимает собеседника всякое сознание: "начальник", "отец-командир", "железный спецназовец", "тормоз"... Пожилой человек, живая душа, пережившая такое, что не дай бог никому — почему-то все слова, которыми она могла бы выразить своё восприятие Борисова сейчас, имели в корне слово "живой". Обычный смертный человек, прошедший через ад и лишь немного уставший. Простой майор, от которого сейчас в немалой степени зависят судьбы миллионов людей. А он и не думает об этом, словно ему не впервой. Привычно обыгрывает в голове варианты. Примеривается, как воин — где рубануть мечом.