— Я принесу другие брюки для сэра Дэвида, сэр, — обратился ко мне Вайли. — Могу ли я предоставить сэру Фрэнку возможность помочь сэру Дэвиду переодеться?
Отец засмеялся над своей неловкостью, но я видел, что ему стыдно. Перед тем как выйти, Вайли добавил:
— Позволю напомнить сэру, что в его отсутствие мисс предоставила мне отпуск. Могу ли я на свое усмотрение располагать временем сегодня вечером, сэр?
Я кивнул. Интересно, чем же Вайли собирался заняться этим вечером? Я тщетно пытался представить себе, как он делает strike[13] в боулинге или ест попкорн в кинозале.
Курьезным образом отец страстно полюбил рекламу. Едва передача начиналась или возобновлялась, он сразу же направлял пульт на экран и судорожно нажимал на кнопку, чтобы сменить канал. Модуль, должно быть, передавал сигнал на собачьей частоте, так как каждое нажатие кнопки заставляло старого Бобби вскакивать и лаять. Мне было больно смотреть, как собака страдает от того, что ей постоянно буравят и взбивают мозг, наподобие белого соуса.
То, как отец смотрел телевизор, мне просто уязвляло печень. Противнее всего было слышать, как он, слегка покачиваясь, подпевает «See the USA in your Chevrolet!» и прочие рекламные подпевки, например для мыла «Палмолив», швейной машинки «Зингер» или сигарет «Лаки Страйк»: ему явно не хватало голоса Синатры и элегантности Дина Мартина{80}.
Вновь зазвонил телефон. Герцог погрузился в созерцание какой-то далекой горной вершины, взгляд его был совершенно пуст. Отзвонив раз десять, телефон замолк. По телевидению передавали рекламу для утюгов «Смит-энд-Вессон», которой отец машинально подпевал: «Are you firin’? Keep’em guessin’! With an iron from Smith & Wesson». На мое счастье, ее прервала заставка из трех высоких нот «экстренного выпуска новостей».
Экстренный выпуск — это когда печально глядящий мужчина серьезным голосом и трагическим тоном объявляет, что сожалеет, ибо вынужден проникнуть к вам в дом, как взломщик, хотя на самом деле уже заранее испытывает восторг от объявления, которое сейчас сделает. Я думал, он расскажет о трехмиллиардных кредитах, выделенных на строительство атомных бомбоубежищ и подготовку к ядерной войне. Всегда приятно осознавать, что наши налоги служат чему-то действительно классному, как, например, тому, чтобы изготавливать ядерные бомбы или рыть большие ямы для укрытий под землей. Но нет, мужчина из экстренного выпуска объявил о «новых обстоятельствах» в деле «блэк-риверского монстра», которое вот уже два дня занимало передовицы всех газет. Нашли еще два изуродованных женских тела, на сей раз спрятанных в сушильном аппарате. Жертвами стали две сестры, причем «цветные». Для меня это уточнение было излишним… Эстер и Джудит Грасс погибли. Еще две жемчужины в мое ожерелье, на этот раз черные…
Герцог с потухшей сигаретой в зубах опять заснул. Я схватил lazybones и переключился на другой канал, но там вновь попал на сообщение о двойном убийстве в почти таком же мерзком изложении. Я задыхался. Мне хотелось разбудить отца, оборвать его храп, крикнуть: «Папа, папа, на помощь!», как я делал, когда мне в детстве снились кошмары.
Я сидел и тупо пялился в телевизор, где Том тщетно преследовал Джерри. Сколько времени? Трудно сказать. Залаял Бобби. Но из ступора меня вывел звонок в дверь. Он прозвучал будто резко запущенная бормашина дантиста. Я услышал, как Вайли — по своему обыкновению, неторопливо — прошествовал к двери. И открыл ее.
Я узнал низкий тембр голоса Джанет. Джанет Деверо, отныне Бун. Я знал, чего Джанет от меня хотела. При иных обстоятельствах я был бы рад вновь увидеть ее. Но сейчас мне требовалось переварить эти чертовские новости и привести свои мысли в порядок. Я оглядел гостиную: окно рядом с телевизором было открыто. И тогда я снова подумал о человеке из экстренного выпуска, о его умении влезать в чужие дома с ловкостью вора.
Не знаю, что в этот момент на меня нашло, но я выпрыгнул в окно.
XI
Опасаясь, что Джанет меня увидит, я сиганул напрямик через газон. Гнилые листья стелились коричневым губчатым ковром, несколько раз я поскользнулся и чуть не упал. Джанет, наверное, нетерпеливо дожидалась в прихожей. Я выскочил за чугунную ограду и добежал до телефонной кабины на углу Монк-стрит. Позвонил Нарциссу. Мне действительно требовалась помощь. Трубку сняли. Я услышал игравший под сурдинку оркестр Эллингтона: Нарцисс уже вернулся. Предваряя духовые, Дюк задавал такт несколькими фортепианными аккордами. Компаньонка Нарцисса произнесла нежным голосом: