Фасад центрального корпуса санатория насчитывал множество балконов, куда выходили отдыхающие в наслаждении созерцанием живописного вида на природу Подмосковья. Слева от номера Озерцовой сидел на стуле шестилетний мальчик и смотрел в бинокль в неопределённом направлении. Справа же от её балкона гость санатория занимался более престижным делом, проводя пальцем по гладкой поверхности планшета. В номере же, расположенном над всеми троими восторженные школьники пускали мыльные пузыри, прослеживая их полёт с высоты третьего этажа до самой земной поверхности. Впереди маячил полдник, и Глафире настало время собираться в просторный зал-ресторан мимо роскошной отделки мрамором.
Внутри зала чинно располагались столы с едой, покрытые яркой вишнёво-пурпурной скатертью. Озерцовой пришлось по душе отсутствие подносов и очередей, так привычных московским трапезным средней руки. Можно было съесть настоящую выпечку, на развес предлагались фрукты, а также кофе-машина с молоком и мюслями. Глафире очень захотелось дождаться вечернего кефира с печеньем, а пока что перекусить на скорую руку. Вряд ли стоило наедаться перед продолжением пляжного отдыха.
Вывеска на стене прибрежной шашлычной сообщала отдыхающим температуру воздуха и воды. Перед выходом Глафира повязала прозрачную косынку на пояс, чтобы можно было щеголять в универсальной вещи на публике и ловить восхищённые взгляды, не сковывая себя в движениях. В небольшой дамской сумочке лежали ключи от джипа, пара банковских карточек, роман Александры Марининой и ещё пара полезных мелочей на всякий случай. И вот он — лежак, наконец-то можно растянуться на нём во всю длину своего гибкого тела, лёжа на махровом полотенце под длинным навесом у небольшого причала для лодок. На зарубежных курортах было принято зарывать в горячий песок стакан с коктейлем для нагревания, но пить в этот момент расслабленной Озерцовой совсем не хотелось.
Полчаса красивого лежания в позе морской звезды спустя гостья санатория решила войти в воду через лестницу лодочного причала, поскольку береговая линия находилась совсем рядом с её лежаком. Прикрыв сумочку полотенцем, она поспешила напугать речных головастиков блестящей упругой кожей и одним прыжком оказалась в реке. Брызги воды на один момент создали блестящие бликующие пятнышки, чем мгновенно привлекли внимание других отдыхающих. Доплыть до другого берега Глафире ничего не стоило, хотя она смущённо помахала двум рыбакам, решившим рискнуть в тот тёплый летний день. Именно об этом моменте Озерцова мечтала, находясь в столице, а значит провидение ненадолго вернуло её в то самое солнечное детство и наградило самыми приятными ощущениями.
Глава двенадцатая
Учебный путь Беляшова был уже практически решён, ясен и стабилен подобно распорядку дня случайного жителя Северной Кореи. Если с массовостью японской культуры всё было более-менее понятно по числу проходивших в столице фестивалей, то с основным хобби дело обидным образом западало. Поскольку Белка часто пользовался общественным транспортом, в течение короткого времени к нему привязалась привычка слушать музыку в наушниках. Прослушав с десяток-другой альбомов звуковых саундтреков к аниме, к юному парню буквально прицепилась песня про параноидального андроида. К исконно японским тяжёлым рок-группам вроде романтичных «Роял Найтс» или отвязных «Максимум Зе-Гормонэ» душа исследователя лежала особенно остро, поэтому в одной из торговых точек Кузьма без особых проблем приобрёл пару виниловых пластинок фирмы «Мелодия» этого задорного вокально-инструментального ансамбля.
Путешествия внутрь глубин японской рок-музыки оказались весьма интересными, и по прошествии времени, часть известных мелодий запомнилась Беляшову так чётко, что можно было легко воспроизвести их живьём на музыкальном инструменте. Дабы лишний раз не искушать судьбу, Белка залез в интернет-магазин и всей душой погрузился в поиск струнных разной степени новизны, цвета и дороговизны. Уценённые товары он старался не смотреть, ведь чаще всего они представляли собой разломанный гриф с декой и струнами, готовый разве что для съёмки низкопробного музыкального видеоклипа про разрушение всего и вся. Белке хотелось нечто оригинального, интересного и не слишком дорогого — ведь в новой сфере он был уже не новичком, а скорее подающим надежды неофитом.