Я была нужна на поверхности. Меня планировали сделать одной из шестерёнок отлаженного механизма.
Иначе я, скорее всего, закончила бы школу, а потом бы ещё какую-нибудь каторгу, и сидела бы я сейчас в конторе, пропахшей старой бумагой, и перекладывала бы папки утром справа налево, а вечером слева направо. А дома меня ждал бы на диване простецкий такой мужик, одновременно безвредный и бесполезный, и пара сопливых детишек дошкольного возраста. Ну или, как вариант, только детишки. Мужик, наверное, это даже лишнее, нечего нервную систему перегружать, она у женщин и без того работает без отдыха двадцать четыре часа в сутки.
Вот точно, так оно и было бы. Потому что как бы ни хотелось мнить себя амазонкой верхом на драконе, а доступная реальность-то вот она, вся умещается в нехитрую схему «работа-дом-семья».
Со мной случилось нечто другое. Из моей схемы дом вычеркнули, работу проапгрейдили до предельно возможного уровня, а уж вместо семьи я сама себе слепила такого колобка, что лучше бы он скорее сбежал на все четыре стороны.
Моя реальность была теперь далеко не скучна, зрима, на ощупь весома, а, как лбом к ней приложишься, то и весьма груба. Я рано начала взрослую жизнь, и к двадцати пяти, когда каждая девица, будучи уже многократно дамой, всё ещё считает себя потенциальной гламурной кисой и ждёт от жизни сказки, у меня уже весь пазл не по одному разу сложился и разложился. Гламур ко мне не прилипает, от сказок меня тошнит, а в мужчинах я научилась видеть только хорошее, тем более, что всё, что в них есть хорошего, они норовят показать с порога, иногда не считая нужным даже снять ботинки.
Но это сейчас. А начиналось всё тоже с радужных мечтаний, как без этого.
Конечно, когда ко мне, четырнадцатилетней дурочке, подошёл на улице симпатичный темноглазый иностранец, «мощный старик» – которому, как потом оказалось, сравнялся в то время лишь тридцатник – я сначала его грубо послала, обозвав извращенцем, и слушать не стала. Тем более, что дело было в неуютной подворотне склизким ноябрьским вечером. Иностранец, однако, через пару дней появился снова, и я опять от него удрала, пригрозив немедленно позвонить в полицию. Но «старик» оказался настойчив, и для извращенца поступил довольно нестандартно. Он заявился в школу, наплёл в учительской про то, что я выиграла якобы какой-то грант от крупного образовательного фонда, и ему надо немедленно со мной побеседовать. Даже бумаги какие-то показал. Меня сняли с урока и вызвали в кабинет директора, где мой преследователь, представившийся Йаном, на правильном русском языке, но с совершенно непередаваемым акцентом, долго объяснял мне наедине, кого он представляет и что хочет предложить. Для начала он проявил немалую осведомлённость в моих проблемах. Он в точности рассказал, как я одинока, какой чудной считают меня одноклассники, как смеются они надо мной за то, что я не могу даже за компьютером поработать пять минут и не подвесить систему намертво. Много чего он ещё про меня рассказал. Что двери на фотоэлементах передо мной не открываются, что мои мобильники всё время клинит, а микроволновка, поставленная на минуту, втихаря запускает эту минуту снова и снова, пока не зажарит пиццу до угольков.
А ещё он сказал, что есть такое место, где все эти причуды желанны и востребованы.
Я просто рассмеялась ему в лицо и сказала, что вместо того, чтобы сотрясать воздух, ему достаточно было бы просто передать мне письмо из Хогвартса, но всё равно для первокурсницы из Гриффиндора я уже старовата.
Мужчина по имени Йан меня искренне не понял. Как потом выяснилось, наших книжек он не читал. Однако, чем-то он меня всё-таки взял, смог уболтать. Хотя понятно, чем: всё ведь правильно про меня рассказал. Такая я и была, злая и замкнутая неумеха. Со смартфоном не справиться, где ж такое видано… Но Йан не жалел меня и даже не сочувствовал. Потому что, как говорил он, нет для этого причины. Ведь человек, обладающий способностью поломать электронику, не дотрагиваясь до неё даже пальцем, может получить работу, о которой никто и слыхом не слыхивал. Для этого надо только перебраться на поверхность, дать согласие на вживление персонального чипа, пройти обучение, подписать контракт и выполнять задания, за каждое из которых причитается куча денег.
На мой вопрос, а что же придётся делать за кучу денег, ответ был неожиданный: «Летать!»
Я теперь понимаю, почему вербовщики с поверхности в основном работают с подростками. Только тот, кто ещё не сдружился с головой, может поверить в такие предложения. И только тот, кто не знает толком страха смерти, может пройти все начальные этапы подготовки. Потом, конечно, появится и страх, и потребность в безопасности, и первые серьёзные травмы, и навязчивое желание прекратить всё это, но сначала только драйв, кайф и полная беспечность.
Я поверила Йану. Собрав кое-какие вещички, я просто ушла из дома, как это год назад сделал брат. И я позволила Йану забрать меня на поверхность.
Всё оказалось в точности, как он меня заранее проинструктировал. Мы с ним просто спустились в метро, в строго означенное время сели в первый вагон, а на конечной станции не вышли. Поезд ушёл в тоннель, закачался на стрелках, сворачивая в какое-то ответвление депо, потом остановился. Первый вагон мотанулся взад-вперёд, отцепляясь от состава. Йан достал торцевой ключ, открыл дверь в кабину машиниста, которая оказалась уже пустой, и велел мне сесть на пол между приборной панелью и задней стенкой. Потом Йан что-то включил-нажал, и вагон поехал вперёд, ускоряясь и ускоряясь. Мне казалось, он вот-вот взлетит. Когда стало совсем страшно и даже немножко больно, Йан тоже опустился на пол, обнял меня и крепко держал, поглаживая по спине. И страх ушёл, а с ним и все неприятные ощущения. Я почувствовала лёгкость и невесомость, в которой хотелось остаться как можно дольше. Когда вагон начал притормаживать, а потом совсем остановился в огромном зале с множеством путей и платформ, Йан очень меня хвалил и сказал, что меня точно ждёт большое будущее.
Оказалось, что вместо того, чтобы быть просто пассажиркой, «грузом» Йана, я с какого-то момента летела в горизонтальном канале сама.
Позже я узнала, что бывают ещё и вертикальные каналы, соединяющие изнанку с поверхностью. Разница в том, что горизонтальные каналы работают в обе стороны, и для полёта нужен разгон с помощью хитрой гатрийской техники, замаскированной под безобидные вещи вроде вагона метро. А вертикальный канал всегда ведёт только с изнанки на поверхность, и для разгона ничего не нужно, кроме свободного падения.
Летать сквозь слои таким, как я, нетрудно. Главное, не ошибиться с шахтой. Иногда канал постепенно закрывается сам, иногда его разрушают намеренно. Тогда у курьера могут возникнуть серьёзные неприятности, например, такие, в которые я угодила на последнем задании. Правда, на этот раз я выкрутилась сама. Это опыт, всего лишь опыт. Тем, у кого опыта нет, может очень не повезти. Очень – это когда курьер не проходит канал насквозь, а застревает в одном из промежуточных слоёв между поверхностью и изнанкой.
Со мной однажды это большое невезение приключилось. Даже не в начале карьеры, а, можно сказать, ещё до её начала.
Учиться на курьерских курсах было интересно. У нас была хорошая группа, весёлая, дружная. Восемь оболдуев в возрасте от четырнадцати до восемнадцати, я младшая. Двое с поверхности, остальные с изнанки. Так уж получается, что на изнанке нас, таких чудиков, рождается больше. Хотя ребята с поверхности обычно сильнее, среди них практически все – проводники, то есть они не просто, как обычные курьеры, умеют летать в каналах и проносить с собой посторонние предметы, но и могут прихватить с собой живое существо. А иногда даже несколько сразу и донести всех до места живыми.
Из меня делали, в общем-то, курьера. Но, когда я набрала силу, оказалось, что я проводник. Лучше бы оно не оказалось, но это по заказу не делается, а если уж выплыло наружу, то так тому и быть. Ещё заранее никто не предупредил, что, когда курьер начинает регулярно работать с каналами, возможна всякая побочка. Иногда неприятная, а иногда и полезная. Мне повезло. Я и раньше на слух не жаловалась, но, когда начала летать, слух обострился до предела. И я стала различать такие мельчайшие нюансы, которые, кроме меня вообще никто не воспринимал. Сначала мне это мешало, но потом инструктор объяснил, что надо включать фильтр, отторгая лишние звуки тогда, когда они для дела не нужны, и не так это сложно, вопрос тренировки.