— Ну ты, бутылка зеленая! Ты поосторожнее! Ты поосторожнее! Ты чего к девчонке пристал?
— Кто бутылка зеленая? — оторопел Мишка Бутылкин.
— Ты! — твердо ответил Петька. — И не думай, что если ты здоровый, так ты уж тут и бог и царь!
— Ой, комедия! — деланно засмеялся Мишка и поднес к Петькиному лицу кулак. — А с товарищем Кулаковым ты знаком?
Он размахнулся, и вдруг Петька, будто сам по себе, отлетел в угол класса. А Мишка засунул руки в брюки и как ни в чем не бывало вышел в коридор.
Федя подбежал к Петьке и сказал, что надо сейчас же пойти в учительскую и рассказать обо всем Клавдии Сергеевне. Но Петька, похрамывая после падения, гордо вскинул голову. Нет, он никогда не был ябедой!
Конечно, будь Федя сильным, он бы подошел к Мишке и так бы ему трахнул — тот три раза бы в воздухе перевернулся! Но что он мог сделать с этим человеком? И, впрочем, дракой делу не поможешь.
Федя целый день ходил хмурый и задумчивый. Он строил планы мести. Ему хотелось то вылить Мишке на голову ведро чернил, то отрезать у него на пальто все пуговицы или зашить рукава, а то наложить ему в портфель сто лягушек. Он даже уроки не готовил. И только лишь к вечеру, когда мама, ожидая папиного прихода с работы, стала накрывать на стол, гениальная мысль осенила Федю…
Наутро в школе на большой перемене Федя с Петькой и Светой сели за круглый стол в буфете и стали завтракать. За соседним столом Мишка уплетал за обе щеки борщ и пшенную кашу. Потом, сытый, с красным лицом, он подошел к ребятам и сказал:
— Ну-с, граждане, завтракаете? Приятного аппетита! А я пришел к вам подкрепиться. Возражения будут?
И он сел на свободный стул и стал заглядывать в тарелки к ребятам.
— Ну, какой у вас сегодня ассортимент? — говорил он. — Хо, что я вижу?! Пирожки! Можно попробовать?
— Нет, — сказал Федя.
Но Мишка уже схватил самый большой пирожок и быстро запихнул его в рот.
— Ай, ай! — покачал он головой. — Нехорошо быть жадным!
И тут произошло неожиданное. Когда Мишка стал жевать пирожок, глаза у него вдруг выпучились.
— Ребя! — прошептал он. — Что это такое, ребя?!
Вид у него вдруг стал жалкий: лицо посинело, в глазах — слезы.
— Что с тобой, Мишенька? — спросил Петя.
— Вы… Вы мне перцу по…под…сыпали! — задыхаясь, проговорил Мишка.
— А ты ешь, угощайся! — улыбнувшись, сказала Света. — Нам не жалко. Сегодня у нас пирожки по-кавказски!
…В этот день Миша ушел с уроков. «По болезни». После этого случая он уже не лазил по ребячьим сумкам.
Находка
Витя шел по бульвару удивительными зигзагами. Не обращая внимания на прохожих, он устраивал… взрывы. Подойдет к одной куче листьев и по ней ногой — трах! Подойдет к другой и снова — трах! А листья, как из пушки, — вверх! И долго летают в воздухе.
Витя — белобрысый мальчик с синими большими глазами. На нем кепка козырьком на затылок, через плечо на веревочке висит портфель, от которого пахнет ваксой.
Для того чтобы портфель выглядел новым, Витя чистит его.
Мальчику хочется есть. Сегодня мама дала ему на завтрак рубль, но Витя потратил деньги не по назначению. Он купил себе бумажные пистоны и забавлялся ими во время школьных перемен. Пистоны оглушительно стреляли, когда по ним били каблуком, и все ребята завидовали Вите.
Но вот Витя погнал по бульвару какой-то упругий газетный комок, который выскочил из кучи. Витя бил по нему и с разбегу, и с места, и «через ножку». Наконец, подогнав комок к выходу с бульвара — здесь уже проходила трамвайная линия, — Витя положил его на блестящий, будто отникелированный рельс и топнул по нему ногой.
Вдруг перевязанный веревочкой комок развернулся, и Витя увидел под ногами… деньги. Это были двадцатипятирублевки, лежавшие на рельсах, словно синий веер.
— Клад! — прошептал Витя и моментально схватил деньги, прижал их к груди и что есть силы понесся домой. Ему все время казалось, что за ним кто-то бежит.
«Фу, черт! Даже не верится! — подумал Витя, взлетев к себе на третий этаж. — Вот бывает же: шел, шел — и нашел».
Он быстренько сосчитал двадцатипятирублевки. Их было ровно двенадцать, новеньких, хрустящих.
«Обалдеть можно! Триста рублей!»
У Вити вдруг отчаянно заколотилось сердце и что-то сжалось в животе. Ему было и радостно и страшно. Нет, этого никогда не может быть, чтобы на улице просто так лежали деньги. Их, наверное, кто-нибудь специально положил — проверить людскую честность. Но все-таки кто же будет бросать специально такие деньги на землю? Видно, они кем-то потеряны! И, значит, их можно тратить!