Женя приземлилась последней. «Лучше бы и я не вернулась сегодня, чем сейчас смотреть всем в глаза… — думала она, заруливая самолет к своему капониру, — Хоть беги куда-нибудь…»
— Ну, докладывай, — хмуро сказал командир полка, когда Женя подошла к командному пункту. — Что произошло? Где остальные экипажи?
Женя, сдерживая волнение, точно и кратко доложила о полете. Она не упомянула лишь о четырех сбитых «мессерах», чтобы командир не подумал, что она хочет сгладить как-то горечь потери четырех экипажей.
— Куда ушли подбитые самолеты? Место приземления заметили?
— Из самолета Долиной никто не выпрыгнул, место посадки остальных «засекли» приблизительно. Они ушли в сторону от нашего курса.
Командир молчал, разглядывая носки своих сапог, и изредка подергивал шеей. Потом, взглянув исподлобья на Женю, сказал:
— Что ж, Евгения Дмитриевна, ты действовала в воздушном бою так же, как решал бы эту задачу и я… Я не виню тебя… А потери… Сама же любишь говорить, что не на танцы прилетели: на войну. Вылет на вылет не приходится. В строю как держались?
— Все шли отлично, товарищ командир.
— Вот поэтому и выиграли вы бой. Я считаю, что выиграли сами, без помощи наших истребителей.
— Мы сбили четыре «мессера», — добавила Женя. — А летчики, я думаю, справятся с посадкой, если даже в поле придется сажать машины.
— Будем надеяться…
До сумерек никто не уходил с аэродрома. Ждали, строили вероятные и невероятные предположения. Экипажи не возвратились…
Ночь прошла в тревожном ожидании: вдруг раздастся телефонный звонок, сообщающий о найденных самолетах. Но звонили по другим делам, а о пропавших экипажах ничего не было известно. На рассвете Женя отправилась на аэродром. Тихо шла вдоль стоянки, выслушивала рапорты механиков и так же медленно брела дальше. Около пустого капонира, где всегда стоял самолет Кати Федотовой, сидел, обхватив голову руками, техник Андрей Иванович Наливайко. Обычно, подготавливая самолет к вылету, он весело приговаривал: «Та ты ж моя красавица! Та вона ж любить чистоту та заботу!»
Машина у него была всегда в идеальном порядке, а на носу кабины он нарисовал летящую ласточку. Теперь он только хмуро поприветствовал Женю.
Рядом другой капонир, тоже пустой, а дальше еще…
— Не вздыхай так тяжело, — услышала Женя голос Клавы Фомичевой, своего заместителя. — Сама тревожусь, но чувствую: вернутся девчонки, и все тут! — Шагая рядом с Женей, Клава продолжала: — Хорошо вчера держались! Ты только подумай: сбили четыре истребителя, И помощи никакой, сами справились.
Женя, заложив руки за спину, остановилась у пустого капонира:
— Хорошо тебе говорить. Вот станешь командиром эскадрильи, узнаешь. Сама начнешь самоедством заниматься. И то, кажется, не успела и другое…
— А ты, Женя, здорово вчера вела строй. Я б, наверно, не выдержала — прибавила скорость.
Подошли к краю стоянки. У последнего капонира Женя, примяв папиросу, закурила.
— Выдержала, когда бы знала, что за тобой еще восемь самолетов. А прибавила бы — не вернулся б никто. Дело не в том, чтобы поскорее уйти, а в том, чтоб все были вот! — Женя сжала кулак, — Тогда и защищаться легче. На большой скорости не удержаться в строю подбитым самолетам, они отстанут и будут верной добычей «мессеров». Кажется, все просто, а знала бы ты, как это тяжело и сложно!
Над краем аэродрома, там, где начиналась железнодорожная насыпь, показался блестящий ломтик солнца. Женя прислушалась: где-то на подходе к аэродрому летел самолет. Легкий пульсирующий звук приближался с каждой секундой.
— Кто это летит так рано? — Клава тоже прислушалась. — Женя, послушай, ведь это определенно «пешка»!
Звук самолета слышался совсем ясно, и Клава бросилась бежать к выложенному стартовому полотнищу.
— Да погоди ты, Клава! — крикнула Женя. — Ну куда помчалась! Отсюда увидим, кто прилетел.
Над крышей командного пункта показался Пе-2. Самолет прошел над стартом совсем низко, плавно развернулся, и Женя отчетливо увидела на фюзеляже номер. Четырнадцатый! А на кабине — летящая ласточка.
— Женя! Катя прилетела!
— Вижу! Ишь, истребитель какой появился, фокусы над аэродромом показывает. — Женя старалась скрыть свое волнение под напускной ворчливостью. — Ну… я вот тебе… — Она погрозила пальцем.
Самолет сел и, быстро развернувшись, порулил к стоянке. От капонира, размазывая слезы на смуглом лице, бежал напрямик через взлетную полосу к рулящему самолету Андрей Наливайко.