— Начальству виднее, — ответила Женя, — в разведку так в разведку, только побыстрее бы, а то засиделись мы. Летчики летать разучатся.
— Как только установится летная погода, сразу же и приступите. А пока прикажи штурманам эскадрильи заняться изучением района полетов. В первой эскадрилье уже приступили.
Первая эскадрилья и ее командир Надежда Федутенко — слабость капитана Казариновой. Еще бы! В эскадрилье собрались такие летчики! Ольга Шолохова, Галя Лапунова, Саша Кривоногова, Галя Ломанова, вся эскадрилья — опытные летчики из Гражданского Воздушного Флота. Не то что вторая — девчонки из Осоавиахима, хохотушки, не смыслящие ничего в дисциплине воинской и, как казалось начальнику штаба, весьма легкомысленные.
— Хорошо, — ответила Женя. В словах капитана ей послышался упрек. — Завтра с утра займемся районом полетов.
Настроение у Жени испортилось. Она вышла из штаба и по протоптанной в снегу тропинке пошла к землянке, где расположилась ее эскадрилья. Еще издали она заметила какой-то щит, прибитый над дверью землянки. Подойдя ближе, Женя увидела кусок фанеры, на котором алел нарисованный цветными карандашами букет и посредине вилась надпись славянской вязью: «Гостиница „Красный мак“».
— Ну… — только и смогла выговорить Женя, спускаясь по ступенькам, покрытым слоем льда.
При входе комэска девчата, занятые своими делами, встали.
— Чья работа? — сердито спросила Женя.
— Какая? — Катя Федотова, летчик второго звена, смотрела на Женю голубыми невинными глазами.
— Какая, какая! Вон та! Над дверью!
— Моя работа, — ответила Валя Кравченко, штурман эскадрильи. — Девчата попросили, я и нарисовала.
Когда Женя сердилась, она начинала говорить скороговоркой и слегка проглатывать слоги.
— Ты тоже у них на поводу? Попросили! Где это видано, чтобы в армии вывески вывешивали?
— Ну, что ж тут такого… — пыталась вставить слово Катя, но Женя махнула на нее рукой.
— Вот я вам покажу, что ж тут такого! Только и слышу в штабе про вторую эскадрилью. Что случится — где? Во второй эскадрилье. Чей экипаж бортпаек съел? Неприкосновенный запас? А если вдруг вынужденная посадка, или что?
Женя не кричала, только говорила быстро-быстро, немного окая и брови ее колюче шевелились.
— Вывеску придумали! Снять и садиться за карты! Район полетов выучить на память, сама проверю каждого. Ясно?
— Ясно… — нестройным хором ответили девушки.
Зашуршали географические карты. Изредка слышался негромкий спор штурманов, что-то доказывавших друг другу в дальнем углу землянки. Все еще сердито поглядывая на летчиков, Женя разбирала полетные документы. Потом решила идти на аэродром, чтобы узнать прогноз погоды и проверить караул.
— Проконтролируй, — сказала она Вале Кравченко. — Я скоро вернусь.
Валя кивнула и быстро опустила глаза, чтобы Женя не уловила ее взгляда, брошенного на стену у входа. Там висела стенгазета. Это была обычная эскадрильская газета, но только сейчас там, в разделе юмора, красовалась Женя со всем военным снаряжением — противогазом, летным планшетом, низко висящей кобурой пистолета и горящим электрическим фонариком.
Женя сама часто подсмеивалась над тем, что приходится нам носить на себе, но как она примет это сейчас?
У Вали дрожали губы от сдерживаемого смеха, тонкая шея с глубокой ямкой на затылке, в мелких завитках волос напряженно вытянута в широком вороте гимнастерки. Валя незаметно оглянулась и подмигнула нам. У выхода Женя остановилась и взглянула на стену. Заложила руки за спину и стала пристально, покусывая губы, рассматривать рисунок. Мы притихли, делая вид, что заняты своими делами.
— Со-обаки… — послышалось сквозь короткий смешок. — Придумают…
Порывистый ветер немного разнес облачность, небо посветлело, но временами ветер бросал в лицо остатки снежной крупы с налетевшей тучи. «Погода, кажется, разгуливается, — поглядывая вверх, думала Женя, шагая к аэродрому. — Надо планировать полеты на завтра. Конечно, девчонки молодые — поозоровать хочется, посмеяться, забыть, что война кругом. Да и к дисциплине воинской привыкнуть сразу трудно. Как это Валя назвала четверку с Федотовой во главе? „Галоиды“, что ли? Да, у меня в эскадрилье вся таблица Менделеева, не только „галоиды“, каждый на свой лад, свой характер. А летчики хорошие, старательные… Интересно, а кто же из них хлор, а кто фтор?»