Стружка застала парня уже на пороге.
— Клеверу надо накосить, Николай, — сказала она.
— А я накосил уже…
Стружка на минуту смешалась.
— А полку-то в кормокухне ты не приладил! — вспомнила она вдруг и обрадовалась.
— Приладил, утром еще, — ответил Николай.
Электрик встал из-за стола, взял парня за плечи, и они вместе ушли к повозке…
Вечером из сторожевой избы неслись протяжные песни. Выделялся голос Аксиньи, тонкий и звенящий, басом вторил электрик. В песню неуверенно включался тенорок Петра Степановича.
Голоса Коли не было слышно. Стружка, заглянув в окно, увидела, что он спит, привалившись к спинке Аксиньиной койки.
У склада переступала с ноги на ногу нераспряженная Рыжуха…
Стружка долго не спала, чутко прислушиваясь к тому, что делалось на улице. Вот кто-то неверными шагами вышел из избы. Приветливо взвизгнул Бобка, заржала лошадь. Проскрипели колеса телеги, и все стихло.
«Уехал! — с облегчением вздохнула Стружка и устало сомкнула глаза. — Дома тепло-о сейчас, дед Анисим на печь залез, гре-е-тся…» — успела она еще подумать и уснула…
Глава шестнадцатая
Катя слышала, как стукнула в избе дверь, — мать ушла на работу. Вчера вечером она сказала:
— Ну и долго ты еще будешь, как запечный таракан, дома сидеть? От одного стада отбилась, так хоть к другому прибейся. Ребята-то ваши каждый день на поле бегут, кукурузу полют. Мальчики к школе пристрой рубят. А ты…
Мать огорченно махнула рукой.
— Отец-то пишет: «Как там наша утятница трудится?» А я не знаю, что отвечать…
Отец Кати, комбайнер, лечился на курорте. Долго отказывался он поехать — в самое-то горячее время! — но Сергей Семенович настоял:
— С таким трудом тебе нужную путевку достали, а ты хорохоришься. Езжай, лечи свою печенку. И на твою долю работы останется!
Мать не на шутку сердилась, да и у самой Кати тяжело было на душе. «Перетерпеть бы мне тогда несколько дней, а там дожди прошли, теплее стало, — думала она с тоской. — А сейчас и вовсе солнышко все прогрело…»
Мать вдруг села на койку, охватила плечи дочери, заглянула в глаза.
— Катенька, иди на утятник, родная! Повинись перед девочками. Они еще срок-то продлили, на озере остались. Вижу ведь — и сама ты вся извелась. Как потом с ними в школе встретишься, чем отчитаешься?
Катя уткнулась в колени матери, расплакалась.
— Ну, вот, так-то лучше, — сказала та. — Завтра встанешь и иди. В печке каша еще теплая будет, поешь с молоком хорошенько.
И вот наступило солнечное, свежее утро. Катя раскрыла окно, выглянула на улицу. Из ворот напротив выскочил Коля и крикнул:
— Товарищ Смолин!
Видно, только что зоотехник прошел. Скрывшись за занавеской, Катя слушала разговор.
— Матери моей плохо, — говорил Николай. — Можно, я за врачом съезжу?
— Конечно, поезжай. Корма-то есть на озере?
— На сегодня, думаю, хватит… И зелени я много намолол.
«Силосорезку, значит, поставили, — догадалась Катя и отошла от окна. — Приберусь в избе, в огородную кадушку воды натаскаю, поем и пойду», — решила девочка, всячески откладывая свою встречу с подругами.
Выбежала во двор, схватила ведро, висевшее на колу у забора, и направилась в огород.
Возле калитки буйно разрослась трава. На широких листьях лопуха бисеринками лежала утренняя роса. Подобрав подол платья и скинув тапки, Катя пошла по мокрой траве к колодцу.
«Картошка-то нынче какая! — оглядела она мощную свежую ботву. — Наверно, как куст — так полведра будет!»
Стараясь думать о чем-нибудь веселом, Катюша прицепила ведро к веревке и стала опускать его в колодец, заглядывая в холодную зеленую мглу. Колодец был старый, глубокий. Только-только хватало веревки дотянуться до воды. Одним боком сруб почти врос в землю.
Вот ведро шлепнулось на воду. Катя энергично подергала за веревку, чтобы оно наполнилось, и медленно закрутила колодезный вал…
Вода была холодная-холодная, на поверхности плавали травинки. Катя захватила пригоршню и плеснула в лицо… (Вот так же тогда, в первый день на утятнике, плескались они водой из умывальника…).
Не утираясь, Катя с ведром пробралась к кадушке, стоявшей возле огуречных грядок.
Но что это? Кадушка полна до краев. А вчера вечером, когда они с матерью полили огурцы и помидоры, в кадке ничего не оставалось. Видно, мама встала пораньше и запасла воды.
«Это она все из-за меня. Чтобы я поскорее на утятник ушла, не задерживалась», — догадалась Катя. Нащупала на грядке пару крепеньких молодых огурчиков, съела их, ополоснув в ведре.