— «Приму, отвечу!» — передразнила она дочь. — Ишь какая самостоятельная! А если впрямь падеж начнется или еще что?
— У-у-у» не дай бог, Трофимовна! — замахала руками Лизавета. — Ставь на этом точку, послушайся моего слова. Да и что за житье у них на озере будет!?
И стала описывать всякие ужасы: спать будут в палатках, как цыгане, у тех хоть перины мягкие, теплые, а девчонкам, наверно, соломки набросают, да и ложись. Перепростынут все, передрогнут, да еще в голове всякого разведут.
— Да что вы говорите только! — снова попыталась вмешаться Ольга, но Лизавета, не слушая ее, схватила на руки сидевшего у печи Ванятку и стала приговаривать над ним:
— А эту-то бедную головушку на кого оставите? Своя нянька в доме, а вы его чужим людям понесете. Бедненький ты мой, лапушка моя! Ровно сиротинка какая… — Лизавета целовала и гладила белую Ваняткину голову.
— Вы бы сами лучше скорей домой шли, — хмуро пробасила Ольга. — А то Валерка ваш с обеда не евши на улице бегает. Изба-то ведь назаперти у вас.
Лизавета порывисто сняла с колен Ванятку. Малыш обиженно взглянул на нее, собираясь зареветь, но Нюра подхватила братишку на руки, сунула ему кусочек сахара.
Мокрушина встала с табуретки, затянула полушалок:
— А что мне ее нараспах держать, избу-то? Семилетнему несмышленышу доверить? Мусору всякого понатаскает или спалит еще.
— Вот и худо тебе сейчас без Степановны-то, — вздохнула Мария Трофимовна.
Лизавета не ответила. Вышла, хлопнув дверью. В сенях столкнулась с каким-то мужчиной, но в темноте не рассмотрела его. «Кто же это к ним?»
А в избу зашел директор школы Шатров. Поздоровавшись, оглядел хмурые лица, все понял и сказал весело:
— Война продолжается? Когда же перемирие наступит?
Мария Трофимовна поставила перед ним табуретку, сама опустилась на скамейку возле печи, спросила с укором:
— И чего это вы опять придумали, Виктор Николаевич?
Глава вторая
Недалеко от Липовки, в зеленой чаще кустарника, улеглось большое озеро Кортогуз. Летом прозрачно голубеют его спокойные воды под чистым небом, и кругом стоит благодатная тишина. Только птицы ведут веселый пересвист в густых зарослях черемухи и тальника, порхают с ветки на ветку. В воскресные дни приезжают на озеро рыбаки из районного городка, приходят и местные рыболовы, а когда созревает черемуха, с тракта сворачивают легковые машины, мотоциклы, велосипеды — горожане едут сюда отдохнуть, полакомиться черными терпкими ягодами.
Вот здесь и задумал Виктор Николаевич Шатров создать утиную ферму. Еще в январе, когда озеро спало под белым покровом, он привез сюда председателя колхоза Сергея Семеновича Карманова — невысокого, коренастого, с темными густыми бровями, со смешливым прищуром глаз.
Легкая кошевка остановилась на тракте, и мужчины сошли на дорогу.
— Ну, хорошо, ну, ладно, — говорил председатель, продолжая начатый разговор. — И что теперь? Может, по такому снегу потащишь меня к берегу?
— А что, и потащу!
Шатров схватил председателя за рукав полушубка и сильно потянул за собой в мякоть белой поляны. Оба по колено провалились в снег.
— Ширь-то какая! — раскинув руки и жмурясь от белизны снега, воскликнул Шатров. — Вон там палатки поставим. И будут у нас девчонки утрами выбегать на поляну, делать зарядку, а потом работать с песнями.
— Ишь ты, поэт. Тоже мне! — председатель толкнул Шатрова плечом. — Садись уж, поедем. Некогда мне тут с тобой. Н-но, Алмаз!
Лошадь председателя, высокая, тонконогая, как цирковая, рванула с места, легко развернулась на широком тракте и бойко побежала, высоко подняв красивую голову.
Ехали молча, не мешая друг другу думать, но вдруг председатель расхохотался.
— Чудак человек! Зачем, спрашивается, привозил меня сюда? Что я, места этого не знаю? Каждый день мимо езжу.
Шатров благодушно отвалился на спинку кошевки. Большая золотистая родинка у левого уголка губ поползла вверх, делая улыбку широкой, открытой. За это родимое пятно и прозвала Лизавета молодого директора «Меченым».
— А ты зачем, спрашивается, поехал, коли так? — в тон председателю спросил он.
— Мозги твои проветрить, выдуть лишнее, — продолжал шутить Карманов. — Вот сейчас сидишь, поди, и думаешь: «Ай да я! За неделю председателя обработал!» А хочешь покажу тебе… — Сергей Семенович полез под полушубок, долго нащупывал что-то в боковом кармане пиджака и достал наконец потрепанную записную книжку. Сунул поводья Шатрову, полистал мелко исписанные страницы.