— За шею, за шею, — крикнула ей Нюра.
Люся послушалась, неловко схватила утенка за шею, но тот запищал так отчаянно, что девочка мгновенно разжала руку, выпрямилась и закричала:
— Им ведь больно! А вам не жалко! Как не стыдно! Как не стыдно!
И, громко заплакав, бросилась бежать с загона к дому.
За ней никто не пошел, только Светлана Ивановна встревоженно взглянула вслед.
Люся ворвалась в избу и рухнула на маленькую шаткую койку за перегородкой.
«Никого им не жалко! Ни утят, ни Катю…».
Несколько человек вошли в избу.
— На печку, в печку и на плиту их раскладывайте, — послышался голос Аксиньи. — И как это мне бог помог догадаться печь-то истопить!
Дверь снова стукнула. Там что-то делалось, но Люся не могла этого видеть.
— Вдоль стенки тоже кладите, — советовал Петр Степанович. — На печь-то не влезут все…
И опять приходили и уходили. Люся поняла, что вносят полумертвых, обессиленных утят. Она не знала, сколько прошло времени, лежала в каком-то забытьи, почти ничего не слыша.
Новое щемящее чувство нарастало в душе, мешало выйти из-за перегородки и помочь подругам.
А там шла трудная борьба за жизнь утят. Девочки приподнимали их головки, вливали в клювы с чайных ложек рыбий жир и молоко. Самых слабеньких отогревали дыханием, качали, приводя в сознание.
Светлана Ивановна, Аксинья и Петр Степанович ходили по загонам и под навесами, проверяли, нет ли еще пострадавших от грозы, и, если обнаруживали таких, несли в избу и передавали в заботливые руки.
Дождь прекратился.
— Старшие-то и средние утки без ужина у нас, видать, останутся, — сказала Аксинья. — Как их кормить-то под навесами?
— Нельзя под навесами, перетопчут друг друга, — согласился Петр Степанович.
А малышей, притихших и мокрых, все-таки накормили, затащив под крышу корытца с мешанкой.
Все, что можно было сделать для утят, сделано. Вернувшись в избу, Светлана Ивановна сняла с головы косынку и в уголке отжала тяжелую косу. Поманила к себе Альку и то же проделала с ее намокшими волосами.
Все переоделись и снова сели в избе, возле больных утят.
Учительница еще на загоне заметила Нюру, но так и не нашла времени спросить, как она сюда попала.
Сейчас отыскала глазами грязные ноги девочки и спросила:
— Как палец твой, Нюра?
Нюра смешно растопырила на обеих ногах черные пальцы и сказала:
— Да я и не найду теперь, который болел.
Девочки тихонько рассмеялись.
Это был первый смех за весь вечер.
За окном несколько раз пролаял Бобка. Потом стал радостно взвизгивать, и все услышали шаги на крыльце.
Дверь распахнулась, на пороге показался Сергей Семенович.
Молча осмотрел пол в избе, почти сплошь покрытый серыми комочками, постоял, ничего не говоря, движением плеч сбросил мокрый плащ. Аксинья соскочила с табуретки и поспешно повесила плащ на гвоздь.
Выбирая свободные места, председатель сделал несколько шагов по комнате, опустился возле девочек на пол, охватил руками Нюру и Катю, подтянул к себе.
Катя неожиданно заплакала, уткнувшись лицом в рукав гимнастерки Сергея Семеновича.
— На будущий год вот здесь телевизор поставим, — негромко сказал председатель, поглаживая волосы Кати.
Все взглянули на угол, куда он кивнул. Катя тоже подняла голову.
— И станете вы вечерами смотреть интересные передачи. И не будет уж вам так трудно, потому что все по-другому сделаем.
И председатель стал рассказывать, как изменится утятник будущим летом. Навесы покроют тесом, а для малышей теплый закрытый сарай поставят — не страшны им будут холода и дожди. От озера проведут к бочкам трубу, и вода сама придет в них.
— И загоны чтоб по-новому распределить, а то перегонять уток трудно, — подсказывала Стружка. — Малыши к старшим прорываются, а их там затоптать могут.
— И это сделаем, — кивнул председатель. — Чуть не забыл! — оживился он. — Я ведь в Свердловском научно-исследовательском институте побывал. Водоросли-то, оказывается, сеять можно. На будущее лето столько наро́стим, что на моторке не проедешь возле нашего берега! Будете долг возить соседним утятницам!
Один утенок вдруг встал на слабенькие ножки, несколько раз переступил с одной на другую, огляделся по сторонам и неожиданно клюнул в ногу своего товарища, лежавшего рядом. Тот пошевелился, но не встал. Забияка снова клюнул его. Утенок повернул голову, будто спрашивая, чего от него хотят, и наконец приподнялся. Вскоре оба неуверенно потопали к стене и враз подпрыгнули, заметив на ней дремавшую муху…