Тот расхохотался.
— Нет, правда-правда, — торопилась учительница, — и, если хотите знать, получилось вот что: зимой я учила девочек, а летом они меня. Очень многому, если хотите знать! Они даже не подозревают об этом. Я маме в письме написала…
Шатров щелкнул себя по лбу.
— Чуть не забыл!
И достал из кармана конверт.
— Когда околачивался в районе, встретил корреспондента. Он просил это передать вам.
Девушка вспыхнула до корней волос… Шатров, наклонив голову, шутливо-внимательно посмотрел на пек и легонько свистнул.
— Так сначала, говорите, пообедаем?..
— Это он просто фотографию прислал, — пробормотала девушка.
— Да, — кивнул Шатров. — Он так и сказал.
«Ох, ну какая же я дура! И когда это кончится?»
— Так я пойду? Я голодный…
— Идите.
— Благодарю.
Когда он ушел, Светлана, досадуя на себя, разорвала пакет. Конечно, это тот самый снимок, — она спускается: с крылечка колхозной конторы, задрав голову. Ну что за дурная привычка краснеть без всякой причины!
На обороте фотографии написано:
«Эх, Светочка! Все куда-то в небеса смотрите, а на земле ничего замечать не хотите».
…Виктор Николаевич выключил мотор так неожиданно, что все в лодке пошатнулись. Наступила удивительная звенящая тишина.
— Передышка, осмотр горизонтов, — объявил Шатров и встал.
Лодка по инерции продолжала плыть посредине озера. Были хорошо видны берега, освещенные ярким солнцем. От лодки прямо к утятнику пролегала широкая золотистая дорога.
— Вы посидите тут, а я сбегаю, посмотрю, что у нас на ферме делается!
Виктор Николаевич перекинул ногу за борт, будто хотел ступить на искристую дорогу. Девочки с шумом и смехом схватили его за рукав пиджака, потянули обратно.
— Ой, как красиво! — воскликнула Катюша. — Будто снег выпал и сползает, сползает потихоньку в озеро и не тает!
Она смотрела на берег, сплошь покрытый белой массой уток. Птицы группами спускались в озеро и расплывались по голубой глади белыми облачками. Некоторые успели уплыть далеко вдоль береги и белели на темном фоне кустарников.
Виктор Николаевич включил мотор, и лодка снова рванулась вперед.
С утятника за ней наблюдала Лизавета.
— Ишь, тешит Меченый девчонок, целый час по озеру гоняет, — сказала она Аксинье и подумала о Валерке: будь он здесь, может, и его бы покатали на моторке, не отказали…
Девочки, довольные экскурсией, с шумом и смехом выпрыгивали из лодки на просохший загон, над которым легкий ветер опять уже носил пух и перья.
Вот когда Нюра вспомнила о подушечках!
Она даже остановилась на минуту и быстро посмотрела на идущих рядом подруг.
Виктор Николаевич и Светлана Ивановна задержались у лодки, о чем-то горячо беседуя, и Нюра решила пока не начинать разговора.
— Подождем их, — сказала она девочкам.
Катя стояла в сторонке и неуверенно манила Нюру пальцем.
От берега медленно поднимались учительница и директор, Нюра с досадой взглянула на подругу: «Приспичило звать именно сейчас!».
В несколько прыжков подбежала к Кате, остановилась, нетерпеливо ожидая, что та скажет.
— Посмотри-ка, возле забора сколько пера набилось, да и на загоне оно валяется. Я думаю, может, нам подушки для интерната сделать?
У Нюры выпала из рук косынка. Катя поспешно подняла ее. Нюра ничего не говорила, только стояла с полуоткрытым ртом и смотрела на Катю странным взглядом. Наконец пришла в себя, облизнула сухие губы, через плечо быстро взглянула на девочек, к которым уже подходили старшие. Потом повернулась к Кате и сказала тихо, насмешливо:
— Ну, чего же ты стоишь? Кричи на весь загон про свою затею. Пух, мол, перо давайте для подушечек собирать! Чего молчишь-то? Кричи давай!
Катя ничего не могла понять. Почему так рассердилась Нюра? Что с ней?
— Я ведь посоветовалась с тобой только… как с заведующей. Не хочешь — не будем. Я и говорить никому не стану.
— «Не стану», «не стану»… — передразнила Нюра Катю и, круто повернувшись, сбежала к озеру.
…Незаметно ушла она по берегу в густой черемушник: настроение было ужасное.
Ох, ну как же нехорошо получилось с Катей! Чего бы не отдала сейчас Нюра, чтобы все было по-другому! Ведь можно было и так сделать: когда Катя сказала про подушки, Нюре-то и всплеснуть бы руками да и удивиться: «мол, надо же, и я об этом думала!» И вместе рассказали бы они обо всем Виктору Николаевичу и Светлане Ивановне.
А теперь ведь не скажешь так-то. Кто поверит?
«Еще заведующей пионерской фермой называюсь, — размышляла девочка, срывая с кустов черные спелые ягоды и складывая их в бумажный пакетик. Сергей-то Семенович вон как радуется, когда люди что-нибудь доброе подскажут. Да еще иной раз сам намекнет, а люди ухватятся и думают, что это они сообразили. А Сергей Семенович и слова не скажет, будто так и есть…»