Коля, как всегда, улыбался тихо и ласково. Из набухших карманов горстями доставал стручки бобов и наделял ими девочек. А те наперебой рассказывали ему о грозе, о прогулке по озеру, о скорой поездке в Свердловск.
Николай поворачивал голову то туда, то сюда, не зная, кого слушать.
— И подушечки для яслей будем делать! — выкрикнула Стружка.
Ольга дернула ее за уголок косынки.
— Договорились ведь не болтать раньше срока!
— Коле можно, Коле можно, — упрямо твердила Стружка. — Он никому не скажет.
Нюра уже осматривала, что привез Коля. Тут были комбикорм, зерно. Хорошо! За эти дни почти все подчистили.
— Зерна на три дня хватит, — прикинул Николай.
— Крапивы надо намолоть побольше, — распорядилась Нюра.
В этот день возчик долго искал случая поговорить с Катей. Но девочка все время была занята: Ласкала воду, мыла корытца и только когда во время кормления уток прибежала в сарай за крапивой, Коля спросил шепотом:
— Ну как?
Катя выглянула за двери — нет ли кого — и тоже шепотом ответила:
— Ничего…
— Приняли?
— Наверно, приняли, раз ничего не говорят. А Нюра вчера спросила, в чем я в Свердловск поеду.
Это и Николаю показалось значительным: раз берут Катю в город, значит, приняли.
— Как баба Сима? — спросила девочка.
— Хорошо. Лекарство-то помогло ей. Послала вот тебе…
Николай вынул из кармана маленький сверточек: там лежали три конфетки «Земляника».
— Спасибо!
На загонах кипела работа. Девочки решили перед отъездом привести все в порядок. Заготовили воды, почистили под навесами и намесили кормов даже на утро. И в вагончике провели генеральную уборку. Вымыли пол, вытрясли постели, начистили кастрюли.
— Да что это вы, будто навек собираетесь, — не переставала удивляться Аксинья.
А маленькие утятницы успели даже пособирать перо на загонах: вдруг дождь польет — и сколько добра пропадет даром! Кажется, скажи им сейчас, что надо вагончик переставить на другое место, — схватились бы и за это. Удивительные девчонки!
Учительница отыскала глазами Катю. Та старательно выскребала ножом кормушку. Любопытные утята лезли под руки. Катюша то и дело легонько отгоняла их, а они подбегали снова.
У Светланы Ивановны защемило сердце. Вот сказали бы ей сейчас — выбирай: или проводи собрание насчет Кати и поезжай к маме в Ленинград, или не проводи собрания, но откажись от поездки…
Она бы выбрала последнее! А маме бы все объяснила в письме.
Но выбирать тут нельзя.
С Катюшей все обстоит очень непросто.
Трудная грозовая ночь примирила девочек с провинившейся подругой. Они уже не сторонятся ее. Даже строгая Нюра ведет себя с ней по-прежнему. Но правильно ли будет оставить все так, как есть? Не даст ли это девочкам повод думать, что не сдержать слово, оставить товарищей в беде, бросить большое ответственное дело — не такой уж серьезный проступок?
Светлана Ивановна вчера задержала директора у лодки и просто только спросила, как-поступают в таких случаях. А он опять себя ладошкой по лбу.
— Вы правы! Надо провести пионерский сбор.
— Виктор Николаевич, я совсем не уверена… Мне кажется, Катя уже и так…
— Нет, нет, Светлана Ивановна, милая, нет, — покачал головой директор. — Это сделать нужно, — и успокоил: — Я не сомневаюсь, что все кончится хорошо. Вот увидите!
…В сарае весело тарахтела силосорезка. Зеленая куча росла, Николай то и дело отпихивал ее ногой, освобождая место для новой резки.
Настроение у возчика было хорошее, и он довольно громко напевал песню и даже посвистывал.
В сарай прибежала с ведром Стружка. Набрала молотой травы, но не уходила, стояла возле машины и подставляла руку под зеленую струю. Потом что-то сказала Николаю, постучав по моторной части машины. Он не расслышал и утвердительно помотал головой.
Стружка упорно продолжала говорить, и парень, наконец, выключил мотор.
— Я вот что говорю, — сказала Стружка, и голос ее в наступившей тишине прозвучал так громко, что девочка опасливо покосилась на дверь.
— Я тебе вот что говорю, — повторила тихонько: — Когда у нас будет собрание, ты, смотри, не включай силосорезку, а то она нам мешать будет.
Ей не терпелось рассказать Коле о том, что сегодня будет, но и болтушкой выглядеть не хотелось. Ну, а если он расспрашивать начнет, тогда можно будет кое-что и сказать по секрету. Коля — как могила: никому не выдаст.
— Какое собрание? — спросил Николай.
— Ну мало ли какое, — решила на всякий случай поломаться Стружка, — не должна же я тебе все рассказывать.