Пока я, чувствуя, как меня легонько потряхивает, натягивала платье, он куда-то позвонил и дал указания по поводу отмены своего рейса в Африку.
А затем сбросил пальто и, вновь опустившись в кресло, медленно проговорил:
— Рассказывай.
Глава 37
— Я пойду с вами.
— Сдурела? — нахмурился Вольф. — Сиди тихо, как мышка, и не вздумай отсвечивать.
Он, конечно, был прав. Каким-то чудом я умолила его взять меня с собой, но на большее, действительно, рассчитывать было глупо. Как бы я выглядела наравне с суровыми мужиками, которые сейчас, именно в эту минуту собирались штурмовать дом Бориса Таврова?
Хотя, дом — это явно слабо сказано. Скорее, угодье. За внушительной площадью, окруженной высоченным забором, была видна резная крыша целого деревянного терема. И еще какие-то многочисленные постройки различного назначения.
В довершение всего, совсем как сказке, это место окружал небольшой ров с речкой. Правда, не совсем речкой — скорее ручейком. Но все-таки…
Масштабы выстроенного для себя Тавровым поместья впечатляли.
Поэтому Вольф приехал сюда не один, с целой командой подконтрольных ему людей в двух бронированных черных грузовиках без каких-либо опознавательных надписей. Этих мужчин в масках и камуфляже действительно легко было принять за бойцов подразделения ОМОНА. Вот только надписей на их форме не было.
— Целая спасательная операция, — прошептала, когда это увидела.
— Возможно, и того мало, — отозвался он. — С этим Борисом что-то нечисто. Он не просто какой-то деревенский олух, возомнивший себя местным хозяином. Тут… чувствуется профессиональная военная подготовка. У меня даже не получилось навести справки. Взялся, как будто ниоткуда, быстро сколотил вокруг себя бригаду из отъявленных отморзков — в основном, бывших сидельцев, легко и просто подмял под себя местных… Не только жителей, но и органы власти. Этот человек крепко засел в Возогорах. Скинуть его будет непросто.
Униформа, в которой был Вольф, шла ему не меньше дорогих костюмов и белоснежных рубашек. В это лаконичной черной форме на его ладной широкоплечей фигуре и армейских ботинках с высокой шнуровкой он излучал такую энергию и силу, что я невольно залюбовалась.
Не могла отвести от него взгляда. Он же смотрел на меня спокойно. И разговаривал ровно. Самое удивительное было в том, что это почему-то причиняло мне боль. Как причиняла зудящее беспокойство мысль о том, что, в отличие от остальных, никакой защиты, то есть наколенников и бронежилета, у него не было.
А был пистолет в наплечной кобуре. Самый настоящий пистолет.
— Если выйдешь из машины, я за твою жизнь не ручаюсь, — проговорил Вольф, не глядя на меня, и распахнул дверцу.
— Владимир… — сорвалось с моих губ.
Он обернулся ко мне, и в холодных глазах что-то вспыхнуло. Всё, чего мне хотелось, прильнуть к его губам в поцелуе, чтобы он понял, что я…
Люблю его.
Это осознание вдруг так ярко и во всей полноте открылось мне, что дыхание перехватило. Именно сейчас, в момент опасности, я поняла, кем он стал для меня.
Господи боже, а ведь я могу его потерять…
— Удачи, — жалко проговорила и осторожно прикоснулась к его плечу.
Совсем не то, что хотела сказать и сделать…
Сбросив мою руку, словно я была назойливой попрошайкой, он хлопнул дверью.
Несколькими минутами позже он и его бойцы скрылись за поворотом.
Мне же оставалось только молиться…
Увы, но с этим я не справилась, как на иголках просидев на кожаном сиденье от силы минуты три, не больше.
Не выдержала.
Машины были укрыты в подлеске, с восточной стороны забора — в ту сторону и двинулся Вольф со своей командой. Именно там, в строго определенном и стратегически выверенном месте они должны были за этот забор проникнуть.
Что двигало мной, когда я, как тень, выскользнула из машины и двинулась в противоположном направлении? Ведь Вольф строго-настрого запретил выходить из машины. Да и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — это опасно.
Все было потому, что я увидела дерево.
Я заметила его, и все остальное как будто отдалилось. Мысли об опасности. И о Вольфе… Все, что не имело к этому отношения, перестало существовать. А остался только какой-то опасный и странный азарт. И мгновенно сложившаяся в голове схема — не хуже чертежа на уроке геометрии.
Я всегда хорошо умела лазать по деревьям. И этот толстый вяз рос прямо рядом с забором, так, что его широкая ветвь раскидывалась прямо за забор.
Не знаю, почему они не выбрали это место, чтобы попасть на участок — как, по мне, оно было идеально.