Ближайший водный поток начинался на северо-восточном склоне горы за моей пещерой. Это был звонкий ручеек, чьи берега заросли ольхой и ежевикой. Я знал, что он течет около двух миль по лесу, через Северо-Восточную дорогу, а потом впадает в небольшую речушку. Я мог бы пройти по нему почти до дороги, а потом использовать ее как ориентир, двигаясь на восток, к Леваннону.
Ручей тек по дну каменистого желоба, узенького зеленого ада. Принимая во внимание полицейских собак, у меня не оставалось другого пути. Я снова затолкал свои мокасины в котомку, чтобы не намочить. Босые ноги пошли мурашками при одной мысли о водяной змее, но выхода у них не было.
Конечно, когда собаки теряют след, смекалистые люди идут с собаками по обеим берегам ручья. Увидев просвет, где ежевика уступала место обычным сорнякам, я выбрался из воды и пошел прочь, как будто передумал и отправился назад, в Скоар. Я прошел поблизости от большого дуба, но двинулся дальше, в чащу, где немного потоптался и помочился на листья, чтобы ввести собак в заблуждение. Потом я вернулся по своим следам к дубу и забрался на него, стараясь не ломать веток. Тут я сделал рискованный прыжок, перебравшись с дуба на другое дерево, и так, прыгая с ветки на ветку, проделал весь путь обратно, до ручья.
По меньшей мере, они потеряют время, ломая головы над этими маневрами; решат, к примеру, что я — демон, ждущий, когда придет священник и поможет им справиться с убийцей. Тем не менее я прошел по ручью еще полмили, а когда покинул русло ручья, то снова воспользовался деревьями, добравшись по веткам до еще одного огромного дуба. Тут я забрался на самую вершину и осмотрел окрестности.
Облака темной кучей плыли на восток, наползая на солнце. Погода становилась хмурой, резкий ветер с неприличной настойчивостью трепал дубовую листву. Впрочем, весенняя гроза вполне может быть мне на руку…
Дорога оказалась ближе, чем я думал. Я увидел красную расселину среди зелени меньше чем в половине мили к востоку. Это могла быть только красная глина в том месте, где дорога пересекала возвышенность. Хотя дорога была пустынна, до меня донесся смутный и тревожащий звук, который явно не был частью лесного шума. Повернув голову, я обнаружил сквозь просвет в ветвях низинку с опять же красной глиной и гравием, совсем рядом с моим дубом — не больше чем в пятидесяти футах. Похоже, это был другой отрезок той же самой дороги. Подтверждая это, переменчивый ветерок донес до меня запах конского навоза. Не свежего — эта ближняя часть дороги была столь же пустынна, как и дальняя, но мне это не понравилось, и я быстренько спустился чуть ниже и пристроился на более толстой ветке с более густыми листьями. Что бы ни значил этот звук, он был довольно отдаленным, этакий сухой шелест, не похожий ни на людские голоса, ни на журчание воды.
Я отрезал кусок от своей набедренной повязки и повязал им голову. Ничего не имею против своих рыжих волос, но они не слишком помогают быть похожим на кусок коры. Пока я занимался маскировкой, на дороге между мной и тревожным небом появилась точка.
Даже издалека человека трудно спутать с любым другим живым существом. В Пенне, с Бродягами, я видел вислоухих обезьян, которых там называют шимпами, шимпанзе из Былого Времени. Я всегда мог отличить любую из них от человека, если не был пьян. Человек, которого я увидел на красной дороге, был слишком далеко, чтобы я мог быть уверенным в чем-нибудь, кроме его принадлежности к человеческому роду — разве не узнаешь эту надменную, но изящную позу, при помощи которой даже дурак может с намеком на великолепие противостоять молнии?.. А помимо этого, присутствовали в позе еще и настороженность вкупе с внимательным, профессиональным спокойствием.
10
Этот человек, ясно вырисовывающийся на фоне неба, рассматривал дорогу. Пока он стоял на месте, шум затих. Затем крошечная ручка вытянулась вверх и вперед. Люди, должно быть, с древних времен использовали этот сигнал, когда у них имелись веские причины не кричать во все горло: «Идите сюда!» Странный звук тут же возобновился.
Появилось еще несколько таких же, как первый, людей, шагающих широкими шагами, привыкших к длительным путешествиям, в коричневых набедренных повязках и красно-коричневых рубахах. Первые разведчики. Звук усилился, когда показался первый всадник.
Топот ног множества людей и лошадей… Услышав однажды этот гул, как произошло со мной в то утро, вы уже никогда не спутаете его ни с чем другим — не важно, маршируют ли люди в едином ритме или же идут не в ногу. Эти двигались не в ногу. Они шли, чтобы защитить город. Через некоторое время я увидел группку людей без копий, окруживших яркое великолепие белого, голубого и золотого — флаг нашей Мога.