Я знал, что это была не она, но я не хотел в это верить.
— Черт, — шиплю я, глядя в светло-голубые глаза Стеллы. — Как вы попали внутрь?
— Твоя дверь была открыта. Я видела, как отец и дядя Эмми выходили из здания. Я предположила, что они нанесли тебе визит.
— Да, — ворчу я, подталкивая себя так, что сажусь, прислонившись спиной к кухонному островку.
Мое похмелье все еще бушует, но стреляющая боль сбоку от моего лица становится более настойчивой.
— Что случилось?
— Ди вырубил меня, — признаюсь я.
— Не могу сказать, что ты этого не заслужил.
— Я знаю. Честно говоря, я удивлен, что он не поступил хуже.
Она встает и тянется ко мне, помогая подняться на ноги.
Я хочу отмахнуться от нее, сказать, что со мной все в порядке, но в ту секунду, когда я выпрямляюсь, мои колени, черт возьми, чуть не подкашиваются. Я решаю не быть мужчиной прямо сейчас и опираюсь на нее для поддержки, когда она ведет меня к дивану, прежде чем бесцеремонно опустить меня на него.
— Синяк от этого, плюс тот, что от моего фингала, заставят тебя выглядеть чертовски уродливо. Ты же знаешь это, верно? — Говорит она мне с ухмылкой.
— Уродливо? Нет, все девочки хотят плохого мальчика. Я думал, ты это знаешь?
Она смотрит на меня с суровым выражением лица, улыбка даже не дрогнула на ее губах.
— Не пытайся быть милой. Тебе это не идет.
— Как и вести себя как гребаная киска, но, похоже, я тоже не собираюсь этому препятствовать.
— Та боль, которую ты чувствуешь, — говорит она, хотя я не уверен, имеет ли она в виду настоящую боль на моем лице или ту, что в моем сердце. — Это даже не половина того, чего ты заслуживаешь.
Я откидываю голову назад, снова закрываю глаза и слушаю ее шаги, когда она пересекает мою гостиную.
Она стучит по моей кухне, прежде чем аромат насыщенных кофейных зерен наполняет воздух вокруг меня, заставляя мой рот наполниться слюной.
— Вот. — Ее голос пугает меня, и я пару раз моргаю, чтобы разогнать туман в голове.
Она стоит передо мной со стаканом воды и двумя белыми таблетками в руке.
— Спасибо, — бормочу я, беря оба. — Почему ты помогаешь мне? — Спрашиваю я, когда она садится прямо передо мной на кофейный столик.
— Я задаю себе тот же вопрос. Что я должна была сделать, когда нашла тебя без сознания, так это закончить работу, как я обещала, если ты причинишь ей боль.
— Почему ты этого не сделала?
Она глубоко вздыхает, позволяя мне увидеть ее внутренний спор о том, что сказать дальше.
— Потому что я вижу, что тебе так же больно.
Я не могу удержаться от смеха — либо так, либо плачь, а этого, черт возьми, не произойдет.
— Ты можешь поговорить со мной, ты знаешь. Я не побегу обратно к Себу или ребятам и не скажу им, что у тебя на самом деле есть сердце под всей этой броней.
— Они уже знают. Они знают меня достаточно долго, чтобы видеть глубже, — признаю я.
— Но ты не будешь разговаривать с ними, потому что вы парни. Ты просто говоришь о том, как трахаешь и убиваешь людей.
— И девушки не говорят о сексе? — Спрашиваю я, приподнимая бровь, глядя на нее.
— Конечно, говорим, — ухмыляется она. — И она расскажет мне все твои грязные секреты.
— Отлично, — бормочу я, наклоняясь вперед и уронив голову на руки.
Это больно, но, как она сказала, я это заслуживаю, поэтому я просто набираюсь мужества и справляюсь с этим.
— Я скучаю по ней, — признаюсь я. — Это место… без нее здесь пусто.
— Ты действительно не имел никакого отношения к этому браку? — спрашивает Стелла.
— Нет. Папа шокировал меня этой новостью несколько недель назад, вручив мне подписанные свидетельства.
— Я не могу поверить, что они вот так подписали контракт с вами обоими.
— Я думаю… Я думаю, у папы были добрые намерения, несмотря на то, насколько это хреново. Дедушка Эми, однако… Я почти уверен, что он продал бы свою жену, если бы это еще больше залезло в задний карман отца.
— Но его собственная внучка… — говорит Стелла, как будто нам обоим нужно напоминание.
— Мое предположение? Рэм потерял много доверия со стороны моего отца и семьи после всего дерьма с Джокером. Упускать что-то настолько важное, как это, позволяя одному из своих членов преследовать одного из нас, как это сделал он… это ставит под сомнение его лояльность. Он хотел сделать огромный жест, что-то, что показало бы, насколько серьезно он относился к нашему союзу.
— Разве он не мог просто дать Дэмиену больший процент от прибыли?
Мои брови приподнимаются, впечатленные, но на самом деле не шокированные ее пониманием того, как здесь все устроено.
— Папе не нужны деньги, особенно та жалкая сумма, которую Жнецы получают от своих сделок с оружием. Рэм знал бы, что этого было бы недостаточно. Однако предлагать кого-то из наших, отдавать ее, зная, насколько она должна быть важна для Рэма и его семьи? Это значило бы для папы совершенно другое.
— И это сработало. Итак, я предполагаю, что Рэм знал, что Эмми наполовину Чирилло?
— Я могу только предполагать, что это так. Но я не уверен, знал ли он, что с Корой были связаны и другие факторы.
— Он, должно быть, знал, что Ди и Круз потеряют свое дерьмо.
— Да. Папе, у которого была Кора, это помогло только потому, что они убедили ее подписать эти документы, выставив ее виновной стороной. И если бы Кора умерла, Эмми никогда бы не узнала, что она не знала, что подписывала.
— Даже несмотря на это, все еще есть шанс, что Эмми бы ей не поверила. Я не могу себе представить, когда она не была настолько честной.
— Она не скоро станет матерью года, скажем так.
Стелла откидывает волосы с лица. — Это действительно было так плохо?
— Да, и я думаю, что то, что рассказала мне Эмми, лишь поверхностно. Кора в полном беспорядке. Наркоманка. Эмми годами несла на себе основную тяжесть этой зависимости.
— Ладно, итак… — Стелла вздрагивает, ее брови хмурятся, когда она пытается этим поставить всех своих уток в ряд. — Кора торговала для Дэмиена. Но поместьем Ловелл управляют Волки, верно?
— Правильно.
— Так, конечно, Кора не была настолько глупа, чтобы торговать на их территории?
Потянувшись за кружкой кофе, которую она мне приготовила, и которая стоит рядом с ней, я делаю глоток, пытаясь собраться с мыслями.
— Папа не позволил бы ей торговать тем же самым. У всех банд есть соглашения. Они придерживаются своих продуктов и позволяют другим заниматься их бизнесом.
— Так в чем же тогда проблема с Волками, если вы продаете разные продукты?
— Я не уверен. Папа думает, что Кора воровала. Кора, очевидно, обвинила Эмми каким-то хреновым способом, чтобы защитить себя.
— Значит, Кора предполагала, что когда она втянет в это Эмми, твой отец защитит ее?
— Да, я так думаю.
— И все это дерьмо с Рэмом было просто идеально рассчитано.
— Да. Я думаю. Черт, я действительно не знаю. Папа едва сказал "к черту все". Я понятия не имею, можем ли мы верить чему-либо, что слетает с уст Коры, а Рэм явно ненадежная сучка, так что…
— Все, что я знаю, это то, что Эмми невиновна во всем этом. И если у Волков действительно есть проблемы с Корой, тогда, в конечном счете, они пойдут за ней—
— Но они не могли, пока ты держал ее запертой здесь?
Мне не нужно соглашаться с ней. Стелла видит все это в моих глазах.
— Черт, Тео. Ты должен был просто рассказать ей все это дерьмо. Как долго бы ты позволил этому продолжаться, если бы она не нашла свидетельство о браке или Кора не пыталась покончить с собой?
— Я не мог. Она была работой.
Брови Стеллы приподнимаются. Ей не нужно говорить вслух, чтобы услышать, как она отчитывает меня.
— Я не могу пойти против приказов босса, принцесса. Независимо от того, как сильно я мог бы этого захотеть.
— Я понимаю это, Тео. Но—
— Если бы я сказал ей, она бы ушла.
— Черт возьми, у тебя все плохо, да?
Я пожимаю плечами, допивая свой кофе.