— Мы — катастрофа, — выпаливаю я.
— Стелла и Себ тоже, но это их не остановило.
— Эй, — возражает Стелла, но быстро начинает смеяться в знак согласия.
Они обе сжимают мою руку в знак поддержки.
— Я действительно думала, что ты скажешь мне бежать так быстро, как только смогу.
Калли смотрит мне в глаза, в них печаль. — Мы ничего не можем поделать с тем, в кого влюбляемся, Эм. Тебе просто нужно решить, стоит ли он этого.
— Я думаю, что сейчас есть проблемы посерьезнее, чем то, достоин ли Тео меня.
Она кивает. — Все это пройдет.
— Очнись. Вокруг меня воюют три самые могущественные преступные организации. Как это когда-нибудь пройдет?
Грустная улыбка тронула ее губы. — Проигравшие умрут, победители будут безраздельно править. Вот как это работает.
— Значит, Волкам крышка, ты это хочешь сказать? — Я не могу не сочувствовать Арчеру, Даксу и другим моим друзьям, которые были связаны с тем миром.
Я бы не пожелала им этой войны.
Ну, большинство из них.
— Если они этого заслуживают.
— Я думаю, сегодняшний день может указывать на тот факт, что они это делают.
— Некоторые из них. Не все — тухлые яйца, Эм. Тебе просто нужно найти гнилые и искоренить их.
— С каждым днем ты все больше напоминаешь принцессу мафии, Кэл.
Она просто пожимает плечами. — Либо так, либо я остаюсь такой же наивной, какой меня пытались сохранить, и иду по жизни, ничего по-настоящему не понимая.
— Ты сделала правильный выбор.
Она садится на корточки, ее взгляд скользит по моему лицу. — Итак, вы собираетесь убраться восвояси и позволить мне присоединиться к вам двоим или как?
— Девчачий секс втроем в ванне. О, если бы только мальчики могли видеть нас сейчас, — шутит Стелла, заставляя меня смеяться так, как я никогда не думала, что смогу снова рассмеяться всего несколько часов назад.
8
ТЕО
— Ты можешь идти, — бросаю я через плечо, направляясь вглубь своей квартиры, оставляя Алекса наблюдать за моей удаляющейся спиной. — Мне не нужна няня.
— Это не… я не… черт, — шипит он, следуя за мной в гостиную. — Что тебе нужно?
— Что мне нужно? — Я рявкаю, поворачиваюсь к нему и вхожу прямо в его пространство.
Он не отступает, хотя я этого и не ожидал. Это Алекс, и временами он тупой ублюдок.
— Что мне, черт возьми, нужно, так это чтобы ты ушел. Мне нужно поговорить с моим отцом, и мне нужно немного гребаного сна.
— Лжец, — заявляет он, его глаза не отрываются от моих, просто умоляя меня ударить его.
— Прошу прощения? — Спрашиваю я, мои брови почти достигают линии роста волос.
— Тебе не нужно ничего из этих гребаных вещей. Что тебе нужно, так это она.
Он подходит ко мне так близко, насмехаясь надо мной, что наши носы почти соприкасаются.
— Продолжай. Солги мне снова. Скажи мне, что это не она.
— Тебе нужно убраться с моих гребаных глаз, Деймос, — киплю я.
— Или что… — Его вопрос прерывается, поскольку весь воздух вырывается из его легких, когда мой кулак сталкивается с его ребрами. — Пизда, — рявкает он, быстро оправляясь и приближаясь ко мне.
Из-за недостатка сна и затяжных травм, полученных прошлой ночью, я не совсем в лучшей форме, и он опрокидывает меня на пол невероятно быстро.
Моя спина ударяется о дерево подо мной, и я изо всех сил пытаюсь отдышаться.
— Хорошо, хорошо, — уступаю я, поднимая руки в знак поражения.
— Собираешься уже признать это? — Спрашивает он, откидываясь на задницу и вытирая каплю крови, стекающую по его подбородку.
— Хрен тебе, я что-то признаю. Придурок.
— Просто позвони ей.
Мой ответ — не более чем ворчание, когда я заставляю свое тело подчиниться и встать на ноги, маршируя прямо на кухню и доставая бутылку водки из шкафа.
— Ты видел себя, брат?
Он не говорит ни слова, когда я спускаюсь в свою комнату и захлопываю за собой дверь.
Откручивая крышку с бутылки, я с ревом запускаю ее через комнату, хотя жалкий звон, который она издает, когда сталкивается с окном, мало успокаивает меня.
Поднося бутылку к губам, я пью содержимое до тех пор, пока жжение не становится слишком сильным и алкоголь не начинает согревать мой живот.
Черт возьми, мне это нужно.
Все, что угодно, лишь бы выкинуть из головы образы того, что эти ублюдки могли сделать с моей девочкой, пока держали ее взаперти в этой чертовой холодной камере.
Моя кровь сочится яростью и желанием пойти и перерезать несколько гребаных глоток за то, что они даже подумывают о том, чтобы забрать то, что принадлежит мне.
Мои разбитые костяшки горят, когда я засовываю руку в карман и достаю телефон.
Просматривая свои контакты, я останавливаюсь на Арчере гребаном Вульфе.
Мой палец зависает над его номером, моя потребность в ответе сжигает меня и вытесняет любое рациональное мышление прямо из моей головы.
Думай своей головой, сынок. Всегда. Не твоим сердцем. И никогда с гневом.
Продолжай. Думать. Своей. Блять. Головой.
Враги почувствуют твою слабость. Брешь в твоих доспехах.
Голос отца в моей голове звучит громче, чем обычно.
— ЧЕРТ, — рычу я, отчаянно пытаясь заглушить это, но также зная, что мне это нужно. Мне нужен этот маленький дьявол на моем плече, чтобы остановить меня от совершения глупостей. Что-то, из-за чего меня могут убить или, что еще хуже… ее.
Прокручивая от Арчера, я нажимаю вызов человеку, с которым я должен поговорить прямо сейчас.
— Сынок, — приветствует папа, как только берет трубку. Обычно он не отвечает на мой первый звонок, поэтому он должен знать, что что-то происходит. — Я забрал твою машину. К тебе направляется еще одна.
— Э-э… спасибо, — говорю я, не ожидая, что эти слова прозвучат в конце строки. — Что, черт возьми, происходит?
— Мы работаем над этим.
— Ладно, есть шанс, что ты мог бы поторопиться? Мне нужно местоположение Луиса Вульфа. Я должен ему пулю за это.
— Теодор, не делай глупостей. Вспомни все, что я сказал—
— Я знаю, папа. Я думаю своей головой. Но они, блядь, забрали ее. Они забрали ее у меня.
— Мы доберемся до сути. Я дам тебе знать, как только мы что-нибудь раскопаем.
Линия обрывается, и я едва сдерживаюсь, чтобы не запустить телефон через всю комнату.
Он даже не спросил, в порядке ли я. Не то чтобы я чертовски удивлен. Моя безопасность никогда не занимала такого высокого места в его списке. Пока я дышу и могу работать, это все, о чем он заботится.
Выпивая еще водки, я бросаю телефон на прикроватный столик и снимаю одежду, отчаянно нуждаясь в гребаном душе.
Я стою под душем, струи бьют по моему телу под всеми углами и массируют мои ноющие мышцы от того, что меня швыряло в моей машине, когда мы съехали с дороги.
Пластырь, которым Джанна покрыла швы на моей голове, быстро пропитывается и начинает отслаиваться от моей кожи. Я знаю, что не должен был так намокать, но к черту это. Я уверен, что есть вещи и похуже, которые я мог бы делать прямо сейчас.
Доставая свой гель для душа из скрытой панели на стене, я смотрю на продукты, которые я купил для Эмми, которые все еще здесь.
Обхватывая пальцами одну из бутылок, я откидываю крышку и подношу ее к носу, вдыхая аромат, как гребаная киска.
Ладонь моей свободной руки в отчаянии хлопает по плиткам рядом со мной.
Мои пальцы сжимаются вокруг пустоты, а боль в груди, которая не ослабевает с тех пор, как я повернулся к ней спиной и ушел ранее, только усиливается.
Моя потребность знать, что с ней все в порядке, боль, которую я испытываю, притягивая ее в свои объятия и говоря ей, что я никогда не позволю никому снова прикоснуться к ней, прожигает меня насквозь.