— Не волнуйтесь, я уже дал нашему любезному водителю более чем приличные чаевые за эту поездку.
Эмми фыркает от смеха, когда я помогаю ей слезть с моих колен.
— Ценю это, приятель, — говорю я, не рискуя взглянуть в зеркало заднего вида из страха, что увижу его желание к моей девушке.
Делая вид, что он не замечает того, что только что произошло, я выхожу вслед за Эмми, засовывая руку в карман брюк, чтобы поправить свой болезненный стояк.
— Последние, кто попадает в номер, — неудачники, — рявкает Себ, прежде чем они со Стеллой убегают, как идиоты, смеясь через вестибюль отеля и вызывая немало обеспокоенных взглядов посетителей.
Я уверен, что это не то место, где, по их мнению, должны останавливаться шестиклассники, но черт с ними.
Мы имеем такое же право на комнату здесь, как и они.
Двери лифта, в который ворвались Стелла и Себ, закрываются за мгновение до того, как мы туда добираемся, но я считаю это хорошим знаком. Мы уже достаточно разделили за последние двадцать минут, даже если я полностью игнорировал то, что происходило прямо рядом со мной, когда моя девушка начала падать.
В ту секунду, когда открываются двери следующего лифта, я втаскиваю Эмми внутрь, нажимая клавишу нашего номера на панели управления, чтобы он доставил нас прямо на самый верх.
В ту секунду, когда двери за нами закрываются, ладони Эмми опускаются мне на грудь, и я позволяю ей прижать меня спиной к стене, в то время как воздух вокруг нас потрескивает от электричества.
23
ЭММИ
Мы оба замираем на долю секунды, наши взгляды встречаются, прежде чем я поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам.
В тот момент, когда я прижимаюсь к нему всем телом, толщина его члена упирается мне в живот, заставляя мой рот наполниться слюной, а мое сердце болеть.
Того, что произошло в той кладовке, а затем короткого времени в такси, было недостаточно. Ни даже, блядь, рядом. Если бы я была рациональным, нормальным человеком, то я, вероятно, положила бы конец этой ситуации до того, как она началась. Но, поскольку я утверждаю, что не являюсь ни тем, ни другим, я отбросила все причины, по которым это должно прекратиться, и с головой окунулась в удовольствие, которое этот парень может мне дать.
В конце концов, это намного лучше, чем боль.
— Черт, Эмми, — ворчит Тео в наш поцелуй, когда мои пальцы касаются кожи его груди, когда я начинаю расстегивать пуговицы, мое отчаяние от ощущения его кожи на моей становится невыносимым.
Он резко втягивает воздух, когда мои костяшки касаются нижней части его живота, когда я тянусь к его поясу.
— Черт. Ты хочешь мой член, детка? — Он стонет, когда я оставляю достаточно места между нами, чтобы я могла расстегнуть пуговицу и молнию.
Я делаю все это вслепую, мои глаза поглощены голодным изумрудным взглядом передо мной.
Я вижу все. Все эмоции и потребности, которые он пытался скрыть в начале всего этого. Я чувствую это в каждом его прикосновении сейчас, и я не могу не задаться вопросом, не слишком ли я старалась остановить это.
Нет, никогда. Он заслужил все это, и даже больше.
В тот момент, когда его брюки расстегнуты, я просовываю руку внутрь, нахожу его твердую, обжигающе горячую кожу и обхватываю ее пальцами.
— Ты чертовски нужна мне, Мегера, — стонет он, когда я сжимаю его. — Иисус. Черт.
Его глаза устремляются на панель управления, я полагаю, чтобы отметить, как близко мы находимся к нашему этажу, но я слишком увлечена им, чтобы смотреть.
— Да, — шипит он, явно довольный тем, что он обнаруживает, хотя я нет, потому что не прошло и двух секунд, как он обхватил мое запястье, убирая мою руку со своего члена.
— Эй, я хочу этого, — ною я.
Он отталкивается от стены, не оставляя мне выбора, кроме как отступить, когда его горящие глаза впиваются в меня.
Его интенсивность почти ошеломляет. Но знание того, что одно движение моей руки или прикосновение моего языка станет его погибелью, означает, что я держусь стойко, бросая ему вызов — умоляя его — показать его худшее.
— Ты моя. Скажи мне, что ты моя, — требует он, его голос низкий и ужасающий.
У меня пересыхает во рту, когда мои губы приоткрываются, чтобы ответить.
Возможно, я уже говорила это сегодня вечером, но это было, когда он прикасался ко мне, играл на мне, как музыкант на своем инструменте. Прямо сейчас он спрашивает, когда у меня почти все в порядке с головой. Если не обращать внимания на алкоголь и желание, текущие по моим венам.
Не сводя с него глаз, я облизываю губы и говорю ему правду. Я чувствую это всей душой.
— Я твоя, Тео. Каждый дюйм меня.
В ответ звякает лифт, и мое сердце колотится в груди, звук пугает меня за мгновение до того, как двери открываются.
Тео движется быстрее, чем я ожидаю, наклоняясь, пока его плечо не прижимается к моему животу.
Крик испуга срывается с моих губ, когда мои ноги отрываются от земли, и в мгновение ока мы трогаемся с места.
— Тео, — визжу я. — Отпусти меня.
— Никаких гребаных шансов, Мегера. Ты моя. И я удостоверяюсь, что ты не наделаешь глупостей. Тебе нравится убегать.
Улыбка растягивает мои губы при этой мысли.
Проводя руками по его пояснице, я беру в них округлость его задницы и сжимаю так сильно, как только могу.
Он ворчит в ответ, но его шаги не сбиваются.
— Тебе бы чертовски понравилось гоняться за мной, и ты это знаешь.
— Может быть, но единственное место, где я хочу, чтобы ты была прямо сейчас — это прыгала на моем члене, а не убегала в противоположном направлении.
— О, я люблю, когда ты становишься таким романтичным.
В тот момент, когда мы появляемся перед дверью его номера, он прижимает карточку к клавиатуре и, не останавливаясь, распахивает дверь и ведет нас внутрь.
Он не останавливается, чтобы опустить меня. Он просто продолжает двигаться, пока мы не оказываемся запертыми в пределах его комнаты.
Повернувшись, он, наконец, ставит меня на ноги, но не отпускает. Вместо этого он прижимает меня к двери, длина его тела идеально совпадает с моим, гораздо более коротким.
Его глаза ищут мои, от их интенсивности у меня сводит живот, когда он пытается найти ответ на какой бы то ни было его неизвестный вопрос.
— Т — Тео…
— Тсс. — Он прижимает два пальца к моим губам, обрывая все, что я могла бы сказать.
— Эмми, я— Он сглатывает, его кадык сильно дергается, прежде чем он качает головой.
Протягивая руку, я сжимаю его челюсть, отчаянно желая сказать ему, что все в порядке. Чтобы утешить его. Сказать ему, что нам сейчас не нужны слова. Но затем он пытается снова, и все мысли вылетают у меня из головы.
— Эмми, я… я люблю тебя.
Я резко втягиваю воздух, потрясенная тем, что услышала от него эти три коротких слова, лишающих меня дара речи.
Мое сердце начинает биться быстрее, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Часть меня задается вопросом, ожидает ли он, что я скажу это в ответ. Безрассудная, глупая, романтическая часть меня, которую я всегда стараюсь держать подальше, хочет. Мои губы даже приоткрываются, чтобы сделать это. Но потом я вспоминаю все остальное. Это мелькает у меня в голове, как плохой фильм, и я проглатываю свой ответ.
Не сейчас. Во всяком случае, пока нет.
К счастью, он очень быстро дает мне повод отбросить панику, когда обхватывает руками заднюю часть моих бедер и снова поднимает меня с пола. Закрепляя их вокруг своей талии, он идеально выстраивает нас, и я стону в ответ. Обвивая рукой его шею сзади, я притягиваю его губы к своим.
Возможно, я не могу произнести эти слова вслух, но это не значит, что я не могу показать ему, насколько глубоки мои чувства к нему с каждым моим шагом.