Он хихикает, как будто не верит мне. Что угодно. Этот засранец может думать, что хочет.
Я все еще даже не уверена, что Тео не стоит за всем этим.
Мое сердце болит, а желудок сжимается от голода.
Я понятия не имею, который час, как долго я здесь нахожусь и когда в последний раз ела или хотя бы пила.
— Мне нужно в туалет, — говорю я парню.
Ухмылка растягивает его губы, когда он отпускает меня, грубо отбрасывая назад к стене. Мое плечо ударяется о неумолимый бетон, но я отказываюсь реагировать, каким-либо образом показывать ему, что он причиняет мне боль.
— Оглянись вокруг, принцесса. В вашем замке есть все, что вам может понадобиться. И если ты что-то пропустила, — процедил он сквозь зубы, крепко сжимая мой подбородок, — не утруждай себя звонком. Мы не придем.
Когда на этот раз он отпускает меня, я лечу на пол, едва успевая удержаться, прежде чем моя щека ударяется о грязный серый бетон.
— Придурок, — бормочу я, когда он уходит, прежде чем захлопнуть дверь и снова оставить меня почти в полной темноте.
Сквозь щели в двери проникает немного света, и через несколько минут мои глаза привыкают настолько, что я могу разглядеть туалет в углу — и, что более важно, поднос рядом с дверью. Я не вижу, что на тарелке — похоже на горку каши, — но там есть стакан воды, и я глотаю, потому что мое пересохшее горло отчаянно нуждается в ней.
Игнорируя желание пописать, я подползаю к стакану и выпиваю теплую воду в рекордно короткие сроки, прежде чем уставиться на стакан, желая, чтобы там было еще.
Мой взгляд скользит по тарелке, на которой, как я теперь знаю, лежит сухой, вероятно, старый хлеб, и мой желудок снова сжимается.
Я, блядь, знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, когда папа сказал, что все будет хорошо.
Я знала, что все просто так не уляжется и не позволит мне вернуться к нормальной жизни. Я поражена, что он тоже в это поверил.
Или, может быть, он этого не делал, но знал, что это произойдет.
Может быть, он прямо за пределами этого здания, ждет возможности ворваться внутрь, чтобы вернуть меня.
Может быть, они с Крузом спланировали это. Тео тоже.
Прислонившись спиной к стене, я отбрасываю эти мысли прочь. Нет смысла пытаться придумать какую-то глупую идею о том, что они прямо за углом и планируют мой тщательно продуманный побег.
Временами моя жизнь может казаться гребаным фильмом. Было бы легко увлечься всем этим волнением. Но реальность такова, что Тео может быть мертв за своим рулем, и никто больше не знает, что что-то вообще происходит. Что меня похитили.
Образы того, как выглядел Тео, когда я видела его в последний раз, мелькают в моем сознании, и комок эмоций подкатывает к моему горлу. Он навалился на руль, кровь стекала по его лицу, руки безвольно свисали по бокам.
У меня вырывается рыдание, когда я думаю о возможности того, что он все еще находится за рулем своего разбитого ребенка, уткнувшегося носом в канаву.
Арчер и Дакс, конечно, не будут искать меня после того, что произошло в логове. Хотя они могли бы с радостью нанести удар по Тео после того, как он застрелил Дакса.
Никто, даже Чирилло, не может всадить пулю в Волка и остаться безнаказанным.
Еще один болезненный всхлип вырывается из моего горла, и мои глаза закрываются, когда усталость захлестывает меня.
Я знала, что этот гребаный смайлик был плохой идеей.
Я просто никогда не могла себе представить, что окажусь здесь.
4
ТЕО
Я смотрю в потолок, когда дверь в комнату, в которой я был вынужден остаться прошлой ночью, распахивается, заставляя пространство вокруг меня осветиться.
— Как ты себя чувствуешь? — Спрашивает Алекс, приглашая себя внутрь.
Я не хотел здесь оставаться. Я хотел вернуться туда и сделать что-нибудь, чтобы найти ее, помочь ей, спасти ее. Но после водки, а затем обезболивающих, которые Джанна почти насильно влила мне в горло, когда она была счастлива, что у меня нет сотрясения мозга, я был не в состоянии даже выйти из дома, не говоря уже о том, чтобы водить машину или сражаться за мою девушку.
Честно говоря, действие обезболивающих закончилось, и я в гребаной агонии, но это не помешает мне сделать то, что мне нужно сделать сегодня.
Сбрасывая с себя одеяло, я сажусь.
— Никогда не было лучше, — шиплю я, когда комната кружится вокруг меня.
Сдерживая свою реакцию, чтобы он не мог видеть, насколько тяжело дается мне каждое гребаное движение, я поворачиваюсь к нему спиной и начинаю натягивать одежду с прошлой ночи.
— Здесь, — говорит он, прежде чем раздается глухой удар о кровать позади меня. — Я принес тебе больше чистой одежды.
— Спасибо, — бормочу я, разворачиваясь и натягивая их вместо этого.
Он стоит и наблюдает за мной, сдвинув брови, но, к счастью, сдерживает миллион и один вопрос, которые, я знаю, вертятся у него на кончике языка.
— Мне нужен кофе, потом мы уходим. Мне нужно найти ее.
Он плетется за мной, пока я направляюсь на кухню.
К счастью, Джанна уже у кофемашины и, должно быть, предвидела, что я собираюсь сделать, когда Алекс придет за мной, потому что у нее наготове две дорожные кружки.
— Как ты себя чувствуешь?
— Фантастика, — говорю я, натягивая фальшивую улыбку на свои губы. — Спасибо тебе за прошлую ночь.
Она грустно улыбается мне, прежде чем подойти и осмотреть дело своих рук.
— Это не должно оставить слишком большого шрама, — мягко говорит она.
— Меня это не волнует.
— Тебя должно, — подхватывает Алекс. — Ты и так достаточно уродлив.
Я свирепо смотрю на него через кухню, но придерживаю язык, когда он ухмыляется мне, как гребаный идиот.
— Ты готов идти? — Спрашиваю я, как только его мама заканчивает дурачиться со мной.
— Ага, давай пойдем и найдем твою девушку.
Я почти выхожу из кухни со своей кружкой еще до того, как он заканчивает говорить.
— Шевели задницей, или я ухожу без тебя, — бросаю я через плечо, хватая ключи от его машины с комода у входной двери.
— Ты не поведешь мою машину, придурок, — кричит он, прежде чем попрощаться со своей мамой.
— Как скажешь.
Зная, что он прав, и не настолько глуп, чтобы рисковать еще одной гребаной автомобильной аварией, я открываю ее и сажусь на пассажирское сиденье, чтобы подождать его.
— Тогда куда мы едем, братан?
Я тяжело вздыхаю, зная, что есть только одно место, куда мы можем пойти в первую очередь.
Я, блядь, пообещал ее отцу, что доставлю ее домой в целости и сохранности, и как бы мне ни хотелось признаться этому страшному ублюдку, что я потерял его дочь, я знаю, что не могу откладывать это.
В конце концов, я почти уверен, что мне понадобится его гребаная помощь.
Черт возьми.
— Ее дом.
Алекс бросает на меня взгляд, когда сворачивает с дороги.
— Ты серьезно?
— У тебя есть какие-либо другие предложения?
Его губы приоткрываются, как будто он это сделал, но затем он быстро закрывает их снова.
— Он убьет тебя, чувак.
Я пожимаю плечами, откидываю голову назад и закрываю глаза, пока он мчится по улице обратно в направлении города.
Мой телефон прожигает дыру в кармане, но я пока оставляю его там, где он есть. Вызов войск неизбежен, но сначала мне нужно поговорить с Доусоном.
Если мои подозрения верны относительно того, кто столкнул нас с дороги прошлой ночью, то у него может быть больше информации, чем у меня.