Я знаю его. Я, блядь, знаю, что знаю.
Но кто?
Он Жнец? Волк? Чирилло?
Протягивая руку, он открывает дверь и кивает, заходя в комнату, позволяя моему взгляду опуститься на чернила на его шее. Похоже, что это хвост змеи, который заканчивается у него за ухом. Это довольно уникально, но я все еще не могу вспомнить его.
— Мы не собираемся причинять тебе боль, Эмми. Нам просто нужно… ты нужна нам на нашей стороне.
— И запереть меня в темной комнате — это способ сделать это? — Я шиплю.
— Не я устанавливаю правила, принцесса. Не торопись, но не пытайся сделать что-нибудь глупое. Окно заперто, стекло закалено. Нет смысла даже пытаться. И если что, я без колебаний вытащу тебя прямо отсюда и брошу обратно в ту комнату.
Я удерживаю его взгляд в течение трех секунд, но он не отступает.
— Отлично, — шиплю я, входя в комнату, хотя не могу отрицать, что чистая, полностью оборудованная ванная комната передо мной — не самое приятное зрелище.
Оглядываясь на парня, я позволяю мягкой, благодарной улыбке тронуть уголки моих губ.
— Спасибо.
— Веди себя хорошо, принцесса. Я буду ждать.
С этим предупреждением, повисшим в воздухе, он закрывает дверь и снова оставляет меня одну.
Только на этот раз я не в темной, сырой комнате.
Не теряя времени, я мчусь вперед и включаю душ настолько горячий, насколько это возможно, прежде чем снять свою грязную, покрытую кровью школьную форму.
Только когда я обнажаюсь, я понимаю, что чего-то еще не хватает.
Поднимая руку, я прижимаю ладонь к груди, где должно быть мое ожерелье — мое кольцо.
— Нет, — всхлипываю я, горе захлестывает меня, когда я понимаю, что потеряла часть того, что у нас с Тео было общего, несмотря на то, что я больше всего хочу забыть, что это когда-либо существовало. Это кольцо символизировало для меня больше, чем наш фиктивный брак. Это напоминало мне о паре хороших времен, которые у нас были. Потому что их было несколько.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я оплакиваю свою потерю. Может быть, так и должно было быть всегда. Я должна была снять это, как только Круз вывел меня из отеля, и забыть, что между нами когда-либо что-то было.
Может быть, кем бы ни были эти засранцы, они оказывают мне услугу.
Моя замерзшая кожа горит и покалывает в ту секунду, когда я стою под потоком горячей воды. Рана в моем плече ужасно болит, но я использую боль, чтобы успокоиться, чтобы оставаться в здравом уме.
Я понятия не имею, где я, кто меня здесь держит и почему, но когда я подставляю лицо ручью, я забываю обо всем этом, поскольку грязь, копоть и глупые решения из прошлого, сколько бы часов ни прошло, смываются в канализацию.
Несмотря на то, что он сказал мне, что я могу не торопиться, задолго до того, как я буду готова выйти и вернуться в темную камеру, которую они, похоже, решили, что это моя комната, раздается громкий стук в дверь.
— Эмми, ты все еще там?
— Нет, — отвечаю я с ухмылкой.
— Время вышло, принцесса. Мне нужно отвести тебя обратно в твою комнату. — В его голосе немного паники, что заставляет меня ухмыльнуться.
— Ты нарушаешь правила прямо сейчас? — Я спрашиваю, как только выключаю воду.
— Если ты не хочешь, чтобы мы оба смотрели в дуло пистолета, ты поторопишь свою задницу.
— Боже, не рви на себе волосы.
— Ты даже не знаешь, есть ли они у меня, — отвечает он.
— Да, справедливое замечание, — бормочу я себе под нос, хватаю полотенце, которое висит на перекладине, и вытираюсь.
— Ты прикрыта? — Он снова кричит, прежде чем ручка поворачивается вниз, и в щель протискивается куча одежды.
— Нет, но, похоже, это тебя не останавливает.
— Я не хочу умирать сегодня так же сильно, как и ты, принцесса. А теперь одевайся.
Я делаю, как мне говорят, натягиваю спортивные штаны и толстовку с капюшоном. Я ожидала, что они будут мужскими и будут смотреться на мне массивно, но, похоже, кто бы он ни был, он действительно приложил усилия, чтобы найти мне женскую одежду.
В ту секунду, когда он провожает меня обратно в комнату, которую я, кажется, называю домом, я жалею о своем решении намочить волосы, потому что меня быстро охватывает холод и дрожь пробегает по спине.
— Ты здесь ненадолго, — говорит он, но быстро захлопывает дверь, прежде чем я успеваю спросить, что именно он имеет в виду под этим, или откуда он вообще мог знать.
— Черт возьми! — Кричу я в тишину, хотя мое настроение быстро улучшается, когда я обнаруживаю, что меня ждет свежий поднос с настоящей едой.
Опускаясь на колени, я подношу рулет с колбасой ко рту и ем его так, словно это последнее, что я когда-либо попробую.
К тому времени, как крики из-за двери достигают моих ушей, я снова прислоняюсь спиной к стене с набитым животом, и тупая пульсация, которая отдавалась в висках с тех пор, как я проснулся, начинает ослабевать.
Наклонившись вперед, я пытаюсь разобрать, о чем они спорят, но слишком приглушенно.
Внезапно в мою сторону раздаются шаги, и дверь распахивается.
Я потрясенно ахаю, вскакивая на ноги, когда человек, стоящий передо мной, пристально смотрит на меня.
— Чего ты хочешь? — Рявкаю я, вкладывая в свой тон столько силы, сколько могу собрать. Я отказываюсь выглядеть слабой. Я отказываюсь съеживаться, когда это то, что делает большинство людей, когда им угрожает его гнев.
Луис Вульф.
Самый опасный психопат Ловелла.
Из некоторых историй, которые я слышала за эти годы — черт возьми, даже из того, чему я была свидетелем, — можно с уверенностью сказать, что его психотическая натура даже позволяет Тео побегать за своими деньгами.
Его холодные, мертвые глаза оценивают меня, пока я стою там с высоко поднятой головой.
— Что. Ты. Хочешь? — Я киплю, моя грудь вздымается, а кулаки прижаты к бокам.
Позади него происходит какое-то движение, но я не отрываю от него глаз.
В конце концов, мне на самом деле наплевать на его приспешников.
— Где твоя мать? — Спросил он. Его глубокий голос грохочет в воздухе, когда меня захлестывает недоверие.
Его брови приподнимаются, когда моя единственная реакция — начать смеяться.
— Ты, блядь, издеваешься? — Спрашиваю я между приступами смеха. — Все это потому, что ты хочешь мою мать? Господи, Луис. Я действительно думала, что у тебя есть дела поважнее.
— У меня есть, но она одно из них. У нее есть то, что мне нужно.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
— Ты так чертовски наивна, Рэмси, — выплевывает он, оглядывая меня с ног до головы.
— Это правда? И я думаю, ты обнаружил, что на самом деле я Рэмси-Чирилло. Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо ты вляпался из-за этого трюка?
Выражение его лица не меняется, но что-то мелькает в его глазах.
Если бы на меня смотрел кто-то другой, я бы сказала, что это, вероятно, был страх. Ни один живой человек не может хотеть навлечь на себя гнев не только Жнецов, но и семьи Чирилло. Но я почти уверена, что все, что я вижу, глядя на меня в ответ, — это волнение.
— Я не могу сказать, что ты этого не ожидал. Как ты продержался так долго, выше моего понимания.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, малышка.
— А разве нет? — Скрестив руки на груди, я делаю шаг к нему. — Моя мать может быть слабой, ею легко манипулировать, она готова выполнять твои приказы. Но не заблуждайся. Я не моя мать, и мне все равно, кто ты. Я не буду подчиняться твоим приказам.
— Прямо сейчас моя мать в безопасности. Далеко-далеко от таких подонков, как ты, — выплевываю я, оглядывая его с ног до головы, как будто он не более чем кусок дерьма на моем ботинке.
Он двигается быстрее, чем я могу себе представить, его пальцы обхватывают мое горло за мгновение до того, как я ударяюсь спиной о холодную стену своей камеры.