— Ты не была согласна до того, как обсудила это со мной, не так ли?
Бри яростно покачала головой.
— Нет, конечно нет! Сказали, что позвонят завтра.
— Так в чем проблема?
Она глубоко вздохнула.
— Они не оставили своего имени, но акцент у них был русский.
Это привлекло мое внимание, и от иронии ситуации с моих губ сорвался медленный смех. Если бы это был кто-то из её семьи, всё это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, и означало бы одно из двух.
Они либо знали об отношениях Екатерины со мной, либо о том, чем эти отношения вскоре станут. Это могла быть жалкая попытка защитить её, но она не нуждалась в моей защите. По крайней мере, не так, как они думали.
Или они хотели еще одной встречи по поводу Мартина Эммерсона. Драма, которая медленно разворачивалась, была смехотворной. Они связались со мной под псевдонимом и наняли убить Эммерсона. Как только они поняли, что я знаю, с кем говорю, они предложили мне сделку, от которой я не смог отказаться.
Я быстро прекратил разговор — Бри становилась слишком любопытной, и избавиться от нее раньше времени не входило в мои планы.
— Никогда больше не отвечай на этот звонок без разрешения, поняла?
Бри кивнула.
Я начал понимать, что она становилась скорее обузой, чем пользой. Достаточно скоро я смогу полностью освободиться от её присутствия в моем доме.
А сейчас пришло время навестить моего маленького льва.
Волосы Екатерины беспорядочно упали на шелковую наволочку. Ее тихое дыхание подсказало мне, что она спит, а вид её полуобнаженного тела чуть не свел меня с ума.
Татуировка на бедре была видна, одеяло едва накинуто на живот и спину. Одна мысль о том, что другой мужчина увидит то, что принадлежало мне, вызывала у меня желание убить каждого мужчину, с которым она когда-либо имела контакт.
Ее комната определенно отражала ее индивидуальность — всегда опрятная, с несколькими декоративными предметами, но не настолько, чтобы она была загромождена. Она также не была сентиментальным человеком. В её просторной квартире не было ни одной фотографии её с членами семьи.
Я просто некоторое время смотрел, как она спит. Она ворочалась и что-то бормотала во сне, и я не мог удержаться от смеха. Ее правая рука скользнула под подушку, а левая прижала её ближе к телу.
Всё произошло слишком быстро. В какой-то момент она, казалось, мирно спала; в следующий момент мне в голову направили пистолет. Ее брови сузились, и выражение гнева мелькнуло на её прекрасном лице.
— У тебя есть желание умереть?
Я усмехнулся.
— Я с радостью умру, если это означает умереть от твоей руки, маленький лев.
Пистолет по-прежнему был направлен мне в голову, хотя я видел, как её глаза закатились к затылку. Это заставило мой член дернуться.
— Не мог бы ты прекратить эту маленькую львиную чушь? Почему ты выбрал это имя для моего прозвища?
Я ухмыльнулся и смело сел рядом с ней.
— Потому что в ту ночь, когда мы встретились, любой другой заплакал бы, умолял или убежал бы. Но ты была такой бесстрашной, как лев. Самое храброе животное.
— Это неправильно. Самое бесстрашное животное — медоед.
Я громко рассмеялся, и она успокоила меня.
— Ксения в комнате дальше по коридору. Она тебя услышит.
— О, так значит, я твой маленький грязный секрет?
Она уставилась на меня, на её лице не было видно ни единой эмоции. Меня очаровало то, насколько стойкой она могла быть в любой ситуации – и как редко она проявляла настоящие эмоции.
— Секрет? Определенно. Мне не нравится, когда люди знают, что у меня есть сталкер, который любит смотреть, как я сплю. Как, черт возьми, ты вообще сюда попал?
Я вытащил сделанный мной ключ и показал ей. Екатерину это не впечатлило, но и не удивило. Ее большие голубые глаза смотрели на меня, не моргая.
Именно эти глаза впервые привлекли меня к ней. Они были подобны самой темной тени океана, такой глубокой, что я мог утонуть в них. Черт, всё, чего я хотел, это утонуть в них.
— Стоп, — сказала она, и я заставил себя отвести взгляд от её великолепного тела.
— Стоп что?
Она вздохнула, внезапно затаив дыхание.
— Перестань выглядеть так, будто хочешь меня трахнуть, Даворин.
Моё имя, вылетевшее из её уст, было самой эротичной вещью, которую я слышал за всю свою жизнь. Оно было мягким и в то же время грубым; идеальное сочетание разочарования и нужды. Каждый раз, когда я слышал, как она произносит моё имя, мой член реагировал на это, и моё нетерпение росло.
Я усмехнулся.
— Да пошел ты на хуй.
Я приблизился к ней, положил свою руку на её руку на пистолет и опустил её, удерживая этот чудесный, полный напряжения зрительный контакт.
Ее глаза следили за моими, пока я дюйм за дюймом продвигался в её личный пузырь. Я был удивлен, что она позволила мне подойти к ней так близко, а её умный рот не протестовал. Но я не показал своего удивления — просто наклонил голову набок и медленно выхватил пистолет из её рук.
— Нет, моя милая Кайя. Я хочу поклоняться каждому дюйму твоего тела. Я хочу поцеловать и попробовать всю тебя, оставить метку на всем твоем теле, пока каждый живой мужчина не увидит, что ты принадлежишь мне и только мне.
И вот оно. Причина, по которой я нашел её такой привлекательной, такой очаровательной.
Этот безумный взгляд в её глазах. Она могла передать такую интенсивность в одном взгляде, и этого не было ни у кого другого. То, как она пыталась отстраниться от того, чего она отчаянно хотела, но не могла, сводило её с ума.
— Это… сумасшедствие, — её комментарий был мягким, таким же мягким, как её волосы.
— Ты еще не видела сумасшедствия, маленький лев.
Глава девятая
— Иди, переоденься, Екатерина.
В моей голове раздался строгий голос Доминика. Я обернулась с гневным взглядом, и смех недоверия сорвался с моих губ. Я искала хоть какие-нибудь признаки того, что это шутка; однако, как только я ничего не нашла, я разозлилась.
— Ты не моя мать, Доминик, — сказала я ему и вернулась к зеркалу. — И я не ребенок. Я пойду голой, если захочу.
— Я ни разу не прокомментировал то, как ты одеваешься. Мне все равно, — он сделал паузу. — Однако этот человек — известный киллер. Я не знаю, что может произойти у него в голове, когда он увидит, что на тебе почти ничего нет.
Я ухмыльнулась.
— Не волнуйся, я разберусь с Даворином.
На лице Доминика было написано сомнение.
— И кроме того, Илья всегда будет со мной. Он почти хуже Даворина, так что не стоит волноваться.
— Ладно, — сварливо сказал он, поправляя очки.
Я хотела использовать своё тело и обаяние в своих интересах. Обычно я так не одевалась — это был не мой стиль, — но один вечер я смогла это вытерпеть.
Платье было таким коротким, что едва прикрывало мою задницу. А верхняя его часть не очень хорошо что-либо прикрывала. Это был глубокий красный оттенок, на мне были черные туфли на каблуках и черное кожаное пальто. Пальто доходило чуть выше пяток, и как только я убедилась, что мой макияж и прическа выглядят хорошо, я была готова уйти.
Однако Доминик остановил меня у двери.
— Насколько тебе было бы комфортно, если бы мы подключили к тебе охрану?
— Я бы не хотела этого. Это необязательно. Если ты боишься, что он причинит мне боль, зачем вообще меня посылать?