Я скрестила руки на груди и осталась на месте. У него был доступ в мой дом, поэтому я не собиралась утруждать себя впуском его сейчас, когда он уже много раз не спрашивал разрешения. Господь знает, сколько раз он смотрел на меня, пока я спала.
Я практически почувствовала, как он закатил глаза, прежде чем вытащил из кармана связку ключей. Я была ошеломлена: я видела, что у него были ключи от моей машины, дома, балкона и даже небольшого летнего домика на Лонг-Айленде.
— Это заняло у тебя достаточно времени, — сказала я и села на кровать, глядя на его грязные ботинки. Взглянув на него, он снова закатил глаза и отвел их.
— Ты ждала меня, маленький лев? — поддразнил Даворин, но я бросила еще один суровый взгляд в его сторону, и выражение его лица пошатнулось.
— Жду тебя? Нет. Я ждала информации, которой ты располагаешь, и вдруг ты пропал без вести.
— У меня было несколько свободных концов, которые нужно было связать, — он подмигнул, и я нахмурилась. Почему он это сделал?
— Такой как?
— Я не могу тебе этого сказать, — ответил он суровым голосом, не оставляющим места для дальнейшего обсуждения. — Так что ты хочешь знать?
Я резко выдохнула.
— Желательно все это. Как, черт возьми, ты с Алексеем связан? Он сказал мне, что это не так.
— Я предполагаю, что когда он сказал тебе, что у нас не было контакта, у нас действительно не было контакта, — он усмехнулся. — Кто-то через меня заказал нападение на Алексея. Обычно меня не волнует, кто моя цель, но Алексей немного… другое.
— Как это понять? — спросила я, лихорадочно думая.
Немногие люди осмелились бы сделать такой поступок. У Братвы было много союзов, и падение пахана означало бы войну. Это означало бы, что все они соберутся вместе на встречи, которых не было уже много лет, и все их позиции будут скомпрометированы. От итальянских донов до греческих крестных отцов ночи — все были бы предупреждены и бросились бы справляться с угрозой. Это означало бы борьбу сотен тысяч человек против одного или, в лучшем случае, нескольких сотен. Это спровоцировало бы войну, которой преступный мир никогда не видел.
— Он твой брат, — заявил Даворин так, как будто это было очевидно. — И не только меня будут преследовать всю оставшуюся жизнь, но и тебя тоже.
— О, если тебя беспокоит тот факт, что он мой брат, будь уверен, меня это не волнует, — я моргнула, когда закончилась последняя часть его признания. — Почему за мной охотятся?
Хитрая ухмылка тронула уголки его губ, когда он внезапно схватил меня за запястья и дернул вверх, напугав. Он медленно приблизился, и его близость выбила воздух из моих легких.
— Потому что ты трахаешься с убийцей своего брата, — пробормотал Даворин, поднимая одну из моих рук, его взгляд остановился на моем браслете. Я даже не заметила, как надела его.
Он нежно поднес мою руку к своему лицу и слегка поцеловал мое запястье, прямо под украшением. Все мое тело начало болеть, как будто я горю.
Самый интимный момент, который мы пережили, всплыл в моей памяти, повторяясь, казалось, часами. Он тоже не двигался, держась за мое запястье, как будто держался за дорогую жизнь, и смотрел на меня, его глаза сверкали озорством.
— Мы не спим вместе, — выдохнула я.
Он наклонил голову набок и отпустил мою руку. Медленно он сделал шаг назад, и я увидела, как сильно он пытался контролировать себя. Мои соски затвердели, и я не могла нормально дышать. Его взгляд скользнул по моему телу, и я поняла, что забыла о выборе одежды для сна.
Это была голубая сорочка из тончайшего шелка.
— Еще нет, — поправил он. — Может быть, это произойдет не сегодня вечером или завтра, но это произойдет, маленький лев. Я попробовал тебя и никогда не отпущу, даже если это убьет меня.
Я решила проверить его терпение, посмотреть, насколько он контролирует себя.
— А если я захочу, чтобы это было сегодня вечером? — я приблизилась к нему.
Он издал низкое рычание, хриплое и такое, от которого у меня чуть не подогнулись колени. Его взгляд стал жестче, когда он пристально посмотрел мне в глаза.
— Это было бы очень опасно, Кайя.
— Я обожаю опасность.
Это было приглашение, и Даворин его принял.
Когда я обнаружила, что лежу под ним на своей кровати, с обеими руками, закинутыми над головой, было загадкой, которую мне не хотелось разгадывать. Все, что имело значение, это то, что этот человек, казалось, знал меня лучше, чем я сама себя знала, потому что, как только одна из его рук начала скользить вверх и вниз по моему телу, я исчезла.
— Так заманчиво, — пробормотал он.
В тот момент, когда его губы коснулись моей шеи, я почувствовала возбуждение, которого никогда раньше не чувствовала. Горячие поцелуи с открытым ртом протянулись от моей шеи до ключицы. Он сосал кожу, но она была недостаточно грубой.
Даворин резко разорвал ночную рубашку. Затем его губы грубо атаковали мой сосок, мои стоны наполнили комнату, пока он лизал чувствительную кожу.
Другая его рука лежала на моих трусиках, медленно стягивая их. Когда это не удалось, он с глубоким рычанием разорвал ткань на части.
Честно говоря, я не думала, что до этого дойдет, но не была против того, чтобы это повторилось еще раз. Потому что я не могла отрицать, что его прикосновения сделали со мной, как они повлияли на мое тело и разум.
Я вздрогнула, с моих губ сорвался всхлип, когда его холодный палец коснулся моего клитора. Даворин прошипел себе под нос, отстраняясь от моей груди и глядя на меня только голодом в глазах.
— Ты насквозь мокрая, маленький лев, — он тихо усмехнулся, медленно водя пальцами вверх и вниз по моей щели. — И это все для меня.
Как только он отпустил мои руки, он начал спускаться вниз по моему телу, и я застонала, когда его губы коснулись моего живота. Он хотел меня подразнить, но, судя по тому, как он схватил меня за бедра, изо всех сил сдерживался. Я тоже этого не хотела.
Один из его пальцев был у моего входа, и он, не колеблясь, втолкнул его внутрь. Я слегка выгнула спину. Ощущение наполнения его толстым пальцем заставило меня тут же почти испытать оргазм.
Как только его взгляд снова посмотрел на меня, я поняла, насколько все это было напряженно. Как будто одно лишь осознание того, что он так сильно и страстно желает меня, зажигало во мне огонь.
Он яростно вводил пальцем, прежде чем добавить еще один. Глаза Даворина все время были на мне, и я знала, что я в беспорядке: спутанные волосы, покрасневшие щеки, взгляд, который выдавал, как сильно мне это нужно — гораздо больше, чем ему.
Волна разочарования нахлынула на меня, когда он убрал пальцы. Однако я не произнесла ни слова, а просто смотрела на него, пока он снимал одежду. Ему удалось снять рубашку, при этом маска не упала.
Я чуть не ахнула при виде его крепких мускулов, татуировок, обвивающих его тело. Слегка открыв рот, я резко сглотнула и наблюдала, как он снимает боксеры, позволяя своему члену высвободиться.
Ему определенно не хватало ни размера, ни обхвата, и при виде этого мой рот приоткрылся. Это определенно было сюрпризом. Он не позволил мне надолго находиться в состоянии шока.
Даворин перевернул меня на живот и схватил обе мои подушки, положив их друг на друга под живот.
— Задницу вверх, — скомандовал он, и я немедленно подчинилась.