Не прошло и минуты, как все мужчины были мертвы. У каждого была пуля прямо между глаз, и я была удивлена, что он не пытал их дальше. От меня исходила еще одна волна недоверия, но на данный момент я отодвинула ее в сторону.
— Чёрт, маленький лев, — выругался он. — Ты в порядке?
Он начал осматривать мою руку; нож все еще был зажат в моей ладони. Медленно он взял лезвие и отбросил его в сторону. Его руки бродили по моему телу в поисках каких-либо признаков травмы.
— Я в порядке, — объявила я.
Он попытался помочь мне подняться, но я только споткнулась. Его сильные руки поймали меня, и близость была смертельной. Ярость начала утихать, как только я оказалась в его объятиях, как будто он жаждал моей близости.
Мое гребаное сердце снова пропустило удар.
— С тобой не все в порядке, Кайя, — сказал он громким голосом.
Я положила голову ему на плечо, пока он нес меня к своей машине. Убедившись, что я в безопасности на заднем сиденье, он сделал несколько звонков. Один из них был к Алексею. Я закатила глаза от этого драматического разговора.
Если не считать легкого сотрясения мозга и ранения руки, со мной все было в порядке. Каким-то образом все мои ребра были в порядке, и ни одна кость не была сломана.
Он сел за руль, и двигатель взревел.
— Я отвезу тебя в больницу. Алексей заставит людей это убрать.
— Больница немного драматично, — сказала я ему.
В ответ я получила яркий взгляд, который сразу же заставил меня заткнуться.
Я не смогла сдержать слабую улыбку, которая появилась на моем лице. Все внимание, все чувства, которые он проявлял ко мне, заставляли меня чувствовать себя слишком хорошо. И мне не нравилось это чувствовать, потому что ни разу я не оказалась в здравом уме после того, как позволила себе чувствовать.
И каждый раз было хуже — каждый раз именно эти глупые чувства не приносили мне ничего, кроме боли и гнева. Глубоко внутри я знала, что это ничем не отличается; Даворин ничем не отличался.
Он мог бы проявить больше привязанности ко мне, и он определенно был одновременно собственником и одержимым, но это продлилось бы недолго. Никогда этого не происходило.
Но на данный момент я стряхнула эти чувства. Когда придет время нам разойтись, это произойдет из-за смерти одного из нас, и я буду к этому готова.
Глава восемнадцатая
— Ой, — я вздрогнула, заметно трясясь. Медсестра закончила перевязывать мою рану и мягко улыбнулась мне.
— Доктор будет рядом с вами, — объявила она.
— Почему? Я в порядке.
— Просто чтобы убедиться, что всё в порядке.
У Даворина в машине был запасной комплект одежды, и он переоделся еще до того, как мы приехали в больницу. Однако все, что у меня было, — это детские салфетки, чтобы стереть кровь с лица. Кровь осталась на моих волосах, но меня это не слишком беспокоило.
По прибытии Даворин сообщил им, что я попала в автомобильную аварию, и несколько интернов вместе с несколькими медсестрами бросились ко мне, а затем отвели меня в палату, пока Даворин ждал снаружи.
Доктор вошел в дверь.
— Добрый день.
Ее длинные черные волосы ниспадали ей на плечи и доходили чуть выше бедер. Губы ее были пухлыми и покрыты великолепной помадой телесного оттенка. Мои глаза сузились при виде этого зрелища. Женщина была до странности знакома.
Это было не ее лицо. Мне это было неизвестно, но ее аура… ее поза, даже ее фигура. Я отчаянно пыталась понять, откуда, черт возьми, я ее знаю.
Она читала мою карту и замерла. Медленно она встретилась взглядом с моим. Они слегка расширились, и ей потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от охватившего ее чувства. Она одарила меня яркой улыбкой.
— Я доктор Беккет, — сказала она мне, сглотнув. — Не могли бы вы рассказать мне, что произошло?
— Я ехала домой, когда меня сбила другая машина. Это сбило меня с дороги.
Ее брови сузились.
— И они не остановились, чтобы помочь тебе?
Я покачал головой.
— Нет, мой… жених был рядом и видел, что произошло.
— Хорошо, — отметила она. — Ну, ничего серьезного. Вам сегодня очень повезло, мисс. Но поскольку вы получили легкое сотрясение мозга, три дня вы находитесь на постельном режиме. После этого я бы посоветовала прийти на осмотр.
Дверь резко распахнулась, и Алексей, бледный, ворвался внутрь. Мои глаза были прикованы к доктору Беккету. В тот момент, когда Алексей вошел в комнату, вся кровь отлила от ее лица. Она выглядела так, словно увидела привидение.
Она выбежала из комнаты, хотя Алексей, похоже, этого не заметил.
— Что, черт возьми, произошло?
— На меня напали, — пробормотала я. Мне было очень стыдно за то, что меня нужно было спасать. — Они мертвы, так что не стоит паниковать.
— Как, черт возьми, мне не паниковать? — закричал он. Я шикнула на него. — Ты могла умереть, Екатерина. Это серьезно.
— Я знаю, — вздохнула я. — Я также знаю, кто за всем этим стоит.
Я искала индикатор, который он знал, но ничего не было. Время от времени в его глазах вспыхивал гнев. Его губы сложились в тонкую линию, брови сузились. Если бы взгляды могли убивать, я бы давно была мертва.
— Говори.
Я медленно закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Это Виктор.
— Виктор – это наш брат, а твой близнец Виктор?
— Нет, Виктор Бут, — сарказм лился из моих слов. — Да, мой брат-близнец Виктор.
Выражение его лица было пронизано сомнением. Из нас двоих у Алексея я была любимецей; однако он всем сердцем доверял Виктору. Доминик был более сдержан по отношению к моему близнецу, но никогда не показывал этого, когда мы были все вместе.
— Зачем ему это делать?
— Мы все знаем, что я самый нелюбимый ребенок отца, — я усмехнулась, и на мгновение всплыли темные воспоминания моего детства. — И Виктор никогда не молчал, ненавидя меня.
— Братья и сестры время от времени ненавидят друг друга — это нормально.
— Это было ненормально, когда мой брат-близнец гонялся за мной с пилой, когда нам было шесть лет; и для него было ненормально застрелить меня, когда нам было по семнадцать, но вот мы здесь.
Мысли Алексея начали метаться – я видела это по его глазам. Постепенно для него все сложилось воедино. Он поверил мне. С глубоким вздохом он сжал кулаки, костяшки пальцев побелели от гнева.
— Я убью этого ублюдка, — сказал он мне сквозь стиснутые зубы.
— Нет, ты обещал, что я это сделаю, — возразила я. — И мы с тобой оба знаем, что я более чем способна. Но мог бы ты? Можешь ли ты смотреть, как умирает твой брат, твоя кровь?
Я искала любые признаки того, что Алексей может бросить это. Мне не нужно было изолировать Виктора, а затем позволить Алексею разрушить мои планы. А насчет моего дорогого брата-близнеца у меня было много планов.
— Да, — сказал он мне. — Кровь не определяет семью.
— Позови Даворина, — сказала я Алексею. — У меня есть план.