— Оставайся рядом со мной, Кайя.
Даворин мне ничего не говорил; он умолял меня, и это заставило мое сердце биться быстрее.
— Пожалуйста. Я не могу позволить тебе уйти и причинить себе вред.
Я улыбнулась.
— Спасибо, но если ты с моим братом будете следовать моему гениальному плану, ничто не может пойти не так.
Даворин вздохнул и повел меня обратно к бару. Он заказал мне еще один стакан того, что я выпила раньше, и один для себя.
— Да, но твой отец… человек, к которому нельзя относиться легкомысленно. Виктор — идиот, и мне больше всего хотелось бы ударить его по лицу, но я оставлю это тебе.
Я поняла смысл его слов.
— Шансы на то, что они предсказывают это, есть, но не высоки. И если бы они это поняли, я бы это заметила. Я никогда не позволю себе попасть в ловушку, Даворин.
— Я не сомневаюсь в твоем самосознании. Но я также не сомневаюсь в их способностях.
Я вздохнула и выпила виски одним большим глотком, затем вернула стакан и швырнула его о стойку. Бармен вздрогнул. Я сделала шаг ближе к Даворину; его взгляд потемнел при виде моей ярости.
Все воспоминания и мысли о моем брате и отце, которые я подавляла, вышли на поверхность. Это меня неоправданно разозлило, а сомнения Даворина в моих способностях только ухудшили ситуацию.
— Я делаю это, — я сделала еще шаг. — Ты можешь либо поддержать меня, либо не поддержать меня, черт возьми. Это твой выбор, но не стой у меня на пути.
— Да, маленький лев, твое желание — мой приказ.
Было странно, как Даворину удалось мгновенно разозлить меня, разозлить, и в то же время он смог заставить меня вспыхнуть пламенем. Я нуждалась в нем больше, чем в кислороде, и он знал, какой контроль он имел надо мной. Вот почему, всего лишь поцеловав тыльную сторону руки, я поняла, что он выбрал.
Я перевела разговор.
— Поскольку все это скоро закончится, у меня нет причин выходить за тебя замуж.
Губы Даворина дернулись вверх. Он осторожно передвинул одну из распущенных прядей моих волос, закрепив ее за ухом. Его мягкое прикосновение заставило меня прижаться к его ладони, и всепоглощающее чувство безопасности почти мгновенно успокоило меня.
— Нет причин? Маленький лев, ты выйдешь за меня замуж. Ты будешь носить обручальное кольцо на пальце и проведешь остаток своей жизни рядом со мной. Это не вопрос — это обещание.
Окончательность его слов пронзила меня, как меч. Тем не менее, спокойный тон его голоса помог ране зажить. Это было жестоко, это было мучительно в самых извращенных смыслах. И это было то, чего я с нетерпением ждала до конца своей жизни.
— Я сейчас пойду. Было бы грубо не поприветствовать моего отца.
С тяжелым сердцем я взяла его руку.
— Будь начеку.
— Конечно, маленький лев.
Мой отец болтал с Алексеем. Как только мой брат заметил меня, он извинился и предоставил нам уединение. В мгновение ока он оказался рядом с Даворином, и оба наблюдали за нами, как ястребы.
— Екатерина, — его сильный акцент был полон отвращения, но он пытался замаскировать его улыбкой. — Ты очень похожа на свою мать.
Я широко ухмыльнулась.
— Не считая того факта, что она мертва.
Мой отец никогда не умел ценить хорошую шутку. Улыбка исчезла с его лица, и он решил проигнорировать мои слова.
— Тебе следует потанцевать с отцом, — размышлял он. Он протянул одну руку, и я взяла ее, позволяя ему провести меня на танцпол. Танцевать с кем-то, кроме Даворина, было… скучно и неинтересно. — Ты наслаждаешься этим вечером? – спросил Богдан.
— Конечно. Алексей всегда умел устроить хорошую вечеринку.
Он отшутился.
— Да, тебе следует наслаждаться этим, пока можешь.
Моя бровь взлетела вверх.
— Что это должно означать?
— Ничего, ничего, — отмахнулся он. — Но ты должна знать, что так или иначе вернетешься в Россию.
— Ты имеешь в виду либо по своей воле, либо в мешке для трупов?
Богдан не удивился. Он почувствовал, вероятно, как только мы встретились в ресторане, что я его заметила. Он старался выглядеть холеным, но нажатие пуговицы на его куртке не осталось незамеченным.
Шторм наконец-то пришел.
— Не смеши, — он вел себя обиженно. — Какой отец станет убивать своего ребенка?
Я пожала плечами.
— Я не знаю. Какой ребенок убьет собственную мать?
Его лицо побледнело. До этого момента он не знал, что я совершила убийство своей матери. Мне было любопытно, почему Виктор объяснил ему такую сильную ненависть ко мне, ведь если бы Богдан знал, что я убила ее, я бы никогда не уехала из России.
Он стиснул зубы, отчаянно пытаясь сдержать гнев. Он быстро развернул меня, и другая пара рук поймала меня.
— Хорошо выглядишь, сестренка.
Голос Виктора меня удивил.
— Ты на минуту и девятнадцать секунд старше, Виктор.
Я оглянулась, и мое сердце упало в пятки. Почему-то сейчас толпа казалась намного больше, чем минуту назад. Я не могла разглядеть Даворина, Алексея, Доминика или даже Рею.
Он усмехнулся.
— И я никогда не позволю тебе забыть.
Мы молчали на протяжении всей песни. Сразу после этого началась еще одна песня, и к танцполу присоединилось еще много людей — мы были окружены. Я начала чувствовать раздражение. Виктор, напротив, казался расслабленным, и это было нехорошо.
Он нарушил молчание.
— Мне нужно с тобой кое о чём поговорить.
Мой взгляд встретился с его взглядом, и я не увидела там ничего, кроме опасности. Это заставило меня на мгновение замереть. Прежде чем он успел заметить мою оплошность, я фальшиво улыбнулась. Взгляд, который я оттачивала годами.
— Конечно, о чем?
— Не здесь, — он осмотрелся. — Слишком много людей. Пойдем со мной.
Он не дал мне возможности отвергнуть его. Его рука лежала на моем запястье, и хотя чувства не были резкими, я знала, что все вот-вот пойдет наперекосяк. Я чувствовала себя гораздо спокойнее, зная, что у меня в кармане пистолет.
Я не спрашивала, куда мы идем, просто молча последовала за ним. Осознание пришло ко мне, когда мы начали подниматься по лестнице на крышу. Обычно его использовали для летних вечеринок. Там был большой бассейн и один из лучших видов в городе.
В тот момент, когда холодный ветерок коснулся моего лица и мои глаза оглядели окрестности, я рассмеялась про себя. Все его люди ждали нас. У каждого был пистолет, и каждый пистолет был направлен прямо мне в голову.
Виктор быстро встал перед ними, освобождая пространство между нами. Он явно боялся, что у меня что-то есть в рукаве.
— Серьезно, Виктор? — я тихо вздохнула. — Прячешься за этими головорезами?
Его это не забавляло; и он не терял времени зря.
— Встань на колени, Екатерина.
— О, стиль палача? Как устарело.
Виктор щелкнул пальцами, и каждый снял предохранители. Я почувствовала, как к моему затылку прижали пистолет. Мои глаза на мгновение закрылись, а резкий вдох не помог мне успокоить нервы. Я ни в коем случае не боялась — меня просто раздражал драматизм.
— Встань на колени, Екатерина, — прохрипел он.
Медленно я встала на колени. В голове я придумала восемь творческих способов покончить с собой только потому, что испортила очень дорогое и невероятно красивое платье. И все потому, что мой брат разозлился.
— Хорошо, — сказала я. — Давай послушаем это. Почему меня сегодня убьют?